Генерал Бакланов «Донской Суворов. Бакланов Г.Я

"Горцы! Если бы вы боялись Аллаха
также как Бакланова, то давно
были бы святыми. Но не будьте же
трусами. Упорствуйте в борьбе и

схватках с врагами более, чем вы
делали это доселе".
Имам Шамиль.

Казачий генерал Яков Петрович Бакланов, один из колоритнейших героев Кавказской войны позапрошлого века - угрюмый двухметровый богатырь, неутомимый гонитель горцев и турок, враг политкорректности и "демократии" в любых их проявлениях. Он, как и многие его современники, добывал для Родины воинские победы и создавал славу России.

Будущий гроза Кавказа родился 15 марта 1809 года в станице Гугнинской (Баклановской) Донского войска. Воспитывался Яков Петрович на улице родной станицы с детьми простых казаков. К шестнадцати годам Яков научился читать, писать и считать, но лучше всего обучился он владеть пикой и шашкой, метко стрелять и стал лихим наездником.

С 1826 года начинается его воинская служба, он зачисляется урядником в казачий полк Попова. К 1828 году Яков Петрович получил погоны хорунжего. Участвовал в войне против Турции. Отличился в деле под Бургасом. В боях Яков Бакланов был храбрым, дерзким, порой не в меру пылким.

В 1834 году полк Бакланова был переведен на Кавказ. Именно кавказский период службы принес Якову Петровичу наибольшую известность и помог удалому казаку стать блестящим боевым офицером. Под началом командующего Кубанской линии барона Г.Х.Засса, которого он всю жизнь называл своим учителем, участвовал во многих экспедициях и боях. За удаль и бесстрашие был награжден орденом св.Владимира 4-ой степени. Правда, уже в первых серьезных стычках Яков Петрович мог запросто сложить свою буйную голову.

В июле 1836 года он увлекся преследованием неприятеля и оказался с небольшим отрядом против вооруженных до зубов горцев, превосходящих силы казаков втрое. За час Бакланову удалось отразить более десяти атак, а затем он сам перешел в наступление, подбодрив своих бойцов известием, что к ним идет подкрепление. На самом деле надвигалась гроза, и раскаты грома сметливый командир выдал за выстрелы русской артиллерии. Дерзкая акция удалась - черкесы в беспорядке бежали. В другой раз, производя разведку и вновь оказавшись в засаде, он тут же свалил двух неприятелей из двустволки, а после того как под ним уложили лошадь, спешившись, зарубил четырех чеченцев шашкой и сумел увернуться от выстрелов их товарищей. Спасшись от верной гибели, Бакланов немедленно вернулся к командованию и сумел надежно прикрыть переправу своего отряда через горную реку Лабу. Тогда же в горах стали распространяться невероятные слухи о великане-казаке, которого не берет пуля.

В 1845 году войсковой старшина Бакланов был назначен командиром 20-го Донского полка. Следует отметить, что полк к этому моменту отличался крайне низкой боеспособностью: донские казаки, непривычные к условиям горной войны, уступали линейным казакам, а часть казаков вообще находилась на подсобных работах...

Бакланов не мог смириться с такой ситуацией. В первую очередь он вернул в строй всех казаков своего полка. Установил строжайший контроль за содержанием коней (мог запороть за пропитый овес) и . Также ввел обучение казаков саперному и артеллерийскому делу, и разведовательной службе. В полку была организована седьмая сотня, где под присмотром Бакланова обучались младшие командиры и пластунские команды для проведения особенно опасных дел - своего рода "спецназ".

Да и во многом другом Яков Петрович находил неожиданные и нестандартные решения. Так, он приказал спрятать уставную форму до лучших времен, а полк перевел на обмундирование и вооружение исключительно трофейным имуществом. Таким образом, через некоторое время 20-й полк был одет в черкески, а казаки щеголяли друг перед другом дорогими кинжалами, отличными черкесскими шашками и нарезными ружьями.

В бою Бакланов был страшен. В трудные минуты боевой обстановки он с шашкой в руках первый бросался на своем коне вперед. Его знаменитый "баклановский удар" рассекал врага от темени до седла. Бакланов был непримиримо строг и безжалостен к трусам и говорил обычно оплошавшему казаку, показывая огромный кулак: "Еще раз струсишь, видишь этот мой кулак? Я тебя этим самым кулаком и размозжу!" Зато за храбрость поощрял всячески и по возможности берег своих подчиненных, поучая при этом: - "Покажи врагам, что думка твои не о жизни, а о славе и чести Донского казачества". За строгий нрав, отвагу и могучее здоровье (Бакланов был ранен более десяти раз) его называли "Ермаком Тимофеевичем". Казаки любили, гордились и дорожили своим командиром. В одном бою Яков Петрович неудачно подставился под прицельный огонь горских стрелков. Не раздумывая, его своим телом закрыл знаменитый разведчик-пластун Скопин, имевший к тому времени три георгиевских креста. Пуля раздробила ему плечо, но Бакланов был спасен. За этот подвиг Скопин был произведен в офицерский чин хорунжего.

Полк Бакланова не упускал малейшей возможности сразиться с горцами, равно как и нанести им урон в виде карательной экспедиции, засады, сожженного аула, вытоптанных посевов или угнанного стада. В общем, Яков Петрович отплачивал горцам их же монетой, а его 20-й полк вскоре стал образцовым партизанским соединением. Имея разветвленную сеть агентов среди горцев, на которых он тратил почти все свое жалование, Бакланов мог опережать их хищнические набеги.

В этой ситуации горцы из нападающей стороны вынуждены были стать обороняющейся. Теперь речь уже шла не о нападении на казачьи станицы и русские поселения, а о том как самим не стать жертвами набегов баклановцев. На склоне лет покоритель Кавказа подсчитал, что под его руководством казаки реквизировали у чеченцев 12 тысяч голов крупного рогатого скота и 40 тысяч овец - поражающие воображение масштабы.

Начальство было в восторге от достигнутых результатов и не обращало внимания на его партизанщину. За достигнутые успехи в войне с горцами Яков Петрович награждается орденом св.Анны 2-й степени и золотым оружием.

Люди и лошади при Бакланове недостатка в провизии не испытывали, а сам командир, убежденный сторонник идеи самообеспечения войск, мог запросто перехитрить самых лукавых горцев, которые безуспешно пытались упрятать свои отары от прожорливого воинства 20-го полка. Накануне Пасхи 1849 года Яков Петрович преподнес своим казакам большой подарок. Разговеться вроде бы было нечем - старые запасы баранины были съедены, а свои стада чеченцы укрыли от посторонних глаз. Расторопный Бакланов во время Великого поста самолично разведал все тайные тропки и накануне светлого праздника совершил удачную вылазку за скотом.

Растерянным аборигенам не оставалось ничего другого, как подозревать казачьего командира в дружбе с самим дьяволом. Горцы так и прозвали своего заклятого недруга - Даджал (Сатана) и считали его заговоренным от смерти. Один только вид "Шайтана-Боклю (Лев) наводил на них мистический и суеверный ужас - два метра роста, богатырское сложение, изрытое оспой лицо, огромный нос, кустистые брови, густые длинные усы, переходящие в бакенбарды, которые зловеще развевались на ветру, и в кумачовой рубахе - он был в их глазах живым воплощением и посланцем ада. Даже его соотечественники не могли надивиться на фактуру Якова Петровича. Автор известных мемуаров Александр Васильевич Никитенко описал его внешность так: "... на физиономии Бакланова как будто отпечатана такая программа, что если он хоть четвертую часть ее исполнил, то его десять раз стоило повесить".

Свою демоническую репутацию Яков Петрович всячески поддерживал. Как-то посмотреть на казачьего полководца пришли чеченские старейшины - им не терпелось убедиться, что с ними воюет истинный пособник дьявола. Одного баклановского вида было достаточно для нужного впечатления, а уж когда наш герой встретил гостей в вывороченном тулупе, с перепачканным сажей лицом и безостановочно вращающимися глазами, никаких дополнительных доказательств не потребовалось.

Горцы были уверены, что "Шайтана-Боклю" можно убить только серебряной пулей, стреляли в него и такими, но они не брали казака.
Известный среди горцев стрелок Джанем, специально посланный Шамилем, поклялся на Коране уложить ненавистного "Боклю" с первого выстрела и похвалялся, что с пятидесяти шагов разбивает куриное яйцо, на это наслышанные о двухметровом казаке горцы спокойно отвечали, что Бакланов и в муху попадет шагов со ста пятидесяти. Поединок произошел на холме у реки Мичик. Яков Петрович предстал перед Джанемом на лошади. В решающий момент чеченский снайпер замешкался и сделал два неточных выстрела. Бакланов, не спешиваясь, спокойно прицелился и пустил сопернику пулю между глаз. Когда Бакланов, повернув лошадь, начал спускаться с холма, в русских войсках загремело ура!.. Чеченцы, махая папахами, выскочили на завалы, били в ладони и оглашали воздух неистовым: "Якши, Боклю!.. Малодэц, Боклю!.."
С тех пор по Чечне стала гулять поговорка, применяемая к безнадежным хвастунам: "Не хочешь ли убить Бакланова?"

Не меньший ужас наводило на горцев и черное знамя 20-го полка. На черном шелковом полотнище с вышитой на нем мертвой Адамовой головой (черепом) и двумя скрещенными под ней костями горела золоченая надпись из "Символа веры" - "Чаю воскрешения мертвых и жизни будущего века. Аминь." Знамя являлось баклановским значком 20-го полка и было визитной карточкой отчаянного воина. Яков Петрович до конца своих дней не расставался с этой боевой походной реликвией. Один из очевидцев писал: " Где бы неприятель не узрел это страшное знамя, высоко развевающееся в руках статного донца, тенью следующего за своим командиром, - там же являлась и чудовищная образина Бакланова, и нераздельно с нею неизбежное поражение и смерть всякому попавшему на пути."

По окончанию службы, теперь уже знаменитого на весь Кавказ 20-го полка, по личной просьбе главнокомандующего войсками на Кавказе М.С.Воронцова, направленной императору (Воронцов - военному министру: "Передайте, дорогой князь, государю, что я умоляю его оставить нам Бакланова"), Бакланов был оставлен на второй срок. Ему был доверен в управление 17-й Донской полк.
Любовь казаков к своему предводителю была столь глубока, что вместе с ним остались многие командиры и рядовые казаки 20-го полка. Вскоре и 17-й полк становится образцовым - и снова бои, разведки, засады...

28 июля 1851 года Бакланов был награжден орденом св.Владимира 3-й степени за оказанное отличие при поражении горцев на Шалинской поляне, а 16 ноября того же года ему было объявлено Высочайшее благоволение за отличие при истреблении аула Дахин-Ирзау.
В феврале 1852 года, по приказанию начальника левого фланга Кавказской линии князя Барятинского, с отрядом из 3-х пехотных батальонов, 4-х орудий и своего казачьего полка, Бакланов окончил просеку от Куринского укрепления к реке Мичик. В это же время князь Барятинский выступил из крепости Грозной к Автурам для дальнейшего следования через Большую Чечню и Маиор-Туп в Куринское. 17-го февраля Бакланов с двумя сотнями своего полка выехал на Кочкалыковский хребет. Лазутчики принесли известия что Шамиль с 25 тысячным войском стоит за рекой Мичик, против просеки, чтобы отрезать Бакланову обратный путь. Сосредоточив к ночи 5 рот пехоты, 6 сотен казаков и 2 орудия, Яков Петрович сумел обмануть бдительность Шамиля, пробрался с отрядом сквозь его линию, без дорог, по самой дикой местности и присоединился к князю Барятинскому в тот самый момент, когда последний более всего имел необходимость в поддержке при проходе через леса. Командуя вслед за тем арьегардом князя, Бакланов совершил ряд новых подвигов, за что и был пожалован орденом св.Георгия 4-й степени и произведен в звание генерал-майора.
"В воздаянии отличных подвигов мужества и храбрости оказанных против горцев при занятии с боя места назначенного для переправы войск Чеченского отряда, и нанесению совершенного поражения скопищам Шамиля."
10 апреля 1854 года за отличие оказанное при атаке неприятельской позиции у аула Гурдали и совершенном рассеянии кавалерии Шамиля, Бакланов был награжден орденом св.Станислава 1-ой степени и назначен начальником кавалерии всего Кавказского корпуса.

В 1855 году Бакланов был направлен на кавказский театр Крымской войны. При штурме крепости Карс Бакланов был контужен, но остался в строю.За отличие и мужество при штурме вражеских позиций, он был награжден орденом св. Анны 1-й степени, а в 1860 году был произведен в генерал-лейтенанты.
Во время Польского восстания в 1863 году, Бакланова назначили командующим донскими полками в Виленском округе. В Польше Яков Петрович действовал совершенно иными методами, чем в Чечне. Он высказал себя суровым, но в высшей степени справедливым начальником. Вопреки предписаниям он не конфисковал без разбора имение повстанцев, но по возможности учреждал опеки над малолетними детьми сосланых поляков и сохранял за ними имущество. Генерал-Губернатору Польши Муравьеву, Бакланов бестрашно сказал: "Вы можете меня и под суд отдать, и без прошения уволить, но я скажу одно: целью моей было так поступать, чтобы на имя Русской армии не легло никакого пятна, и совесть моя говорит, что я добился успеха." Такой ответ вызвал признательность Муравьева.

Но удаль была уже не та - старого воина беспокоила больная печень, а в 1864 году большой пожар в Новочеркасске лишил его дома и всего имущества. С 1867 года Яков Петрович доживал свой век в Санкт-Петербурге - всю свою генеральскую пенсию он раздавал увеченым воинам и нищим. Умер он 18 февраля 1873 года в бедности и безвестности.

Похоронили героя за счет "признательного войска донского" на кладбище Воскресенского девичьего монастыря в Петербурге. На могиле был поставлен памятник скульптора Набокова, поражавший воображение очевидцев: на куске гранитной скалы брошена бурка, папаха, шашка и знаменитый баклановский значок из темной бронзы. 4 октября 1911 года прах Бакланова вместе с памятником перенесли в столицу донского казачества Новочеркасск.

При большевиках память о герое Кавказской войны постарались стереть, как и о многих других героях России не вписывающихся в доктрину мирового интернационального братства. В 30-е годы памятник подвергся частичному разрушению. С него содрали бурку, папаху, шашку и бронзовый череп со скрещенными костями. Только в 1996 году монумент восстановили в первоначальном виде.

«Донской Суворов», «Неистовый Боклю», «Гроза Чечни» - такие прозвища по праву заслужил от русских и горцев герой Кавказской войны Яков Бакланов. «Если бы вы боялись Аллаха так же, как Бакланова, давно были бы святыми», - попрекал трепетавших перед казачьим командиром горцев имам Шамиль.

В Российской истории есть имена людей, которые во времена кровавой Кавказской войны XIX века были одновременно окружены и ореолом героизма и доблести, и мистического ужаса и таинственности. Одной из таких личностей накрепко повязанной с историей замирения Кавказа является генерал-лейтенант Яков Петрович Бакланов. Угрюмый, двухметрового роста, наделенный от природы богатырской силой, он еще при жизни стал героем всевозможных слухов и легенд.

Например, получив в командование полк, бывший в отчаянно плохом состоянии, он своей энергией быстро привел его в образцовое состояние и от робкой обороны своих предшественников перешёл к самому энергичному наступлению и скоро сделался грозой горцев, считавших «Боклу» сродни самому дьяволу и звавших его «Даджал», то есть сатана. Бакланов знал об этом и всячески поддерживал горцев в убеждении что, ему помогает нечистая сила. Когда в марте 1850 г. он был ранен и горцы, узнав об этом, решили сделать набег громадной партией, Бакланов, превозмогая боль, ночью лично повел казаков на горцев, которые разбежались в паническом страхе перед его неуязвимостью.

Во время рубки просеки через Качкалыковский хребет, Бакланов, знавший, что знаменитый горский стрелок Джанем обещал убить его, когда он станет на обычном месте на холме, все-таки в обычное время поднялся на холм и, когда дважды промахнувшийся Джанем выглянул из-за горы, из штуцера в лоб убил Джанема наповал, чем вызвал восторг даже у горцев.

В казачьих песнях, посвященных Бакланову, упоминается «страшный баклановский удар» - Яков Петрович был известен тем, что разрубал шашкой всадника пополам от плеча до луки седла…

На службу вступил 20 мая 1824 г. урядником в № 1 Донской казачий полк (Попова), в котором командовал сотней его отец. Изредка он приезжал на побывку домой, в один из приездов женился на простой казачке.

Принял участие в русско-турецкой войне 1828-1829 гг., в начале 1829 г. произведен в хорунжие, а 20 мая того же года за отличие в деле с армией великого везиря при Кулевчи награждён орденом св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость»; 11 июля 1829 г. пожалован орденом св. Анны 3-й степени с бантом за отличие в делах при покорении турецких городов Месемирии и Ахиолло. В боях Бакланов показал себя столь храбрым и дерзким, что за излишнюю пылкость отец не раз собственноручно "дубасил по спине нагайкой", как признавался Яков Петрович впоследствии.

По окончании войны до августа 1831 г. стоял с полком на пограничной сторожевой черте по р. Прут. 21 сентября 1831 г. произведён в сотники.

Активный участник Кавказских походов. Первой серьёзной экспедицией, положившей начало кавказской известности Бакланова, была экспедиция 1836 г., предпринятая в район рек Псефира, Лаба и Белая. Здесь он был ранен в голову. 4 июля 1836 г., преследуя на протяжении 10 вёрст вчетверо превосходящий отряд горцев (между реками Чамлык и Лаба), выдержал множество контратак неприятеля и израсходовал все патроны, в заключение, выбрав удобный момент, близ укрепления Вознесенского ударил в пики, опрокинул неприятеля и преследовал более 15 вёрст, истребив его почти полностью. За это дело 4 июля 1837 г. награждён орденом св. Владимира 4-й степени с бантом.

22 октября 1837 г. произведён в есаулы и переведён в № 41 Донской казачий полк. Весной 1839 г. назначен на службу в Донской учебный полк, а в 1841 г. переведён № 36 Донской казачий полк (Родионова), с которым в Польше содержал кордоны на границе с Пруссией.

По возвращении из Польши, 18 октября 1844 г. Бакланову был пожалован чин сотника (по другим источникам - войскового старшины); весной 1845 г. Бакланов получил назначение в № 20 Донской казачий полк, расположенный на левом фланге кавказской линии в Куринском укреплении, которое составляло передовой оплот русских Кумыкских владений. 20 июля 1845 г. награждён орденом св. Анны 2-й степени за отличие, оказанное в бою при разбитии чеченских батарей и укрепленный завалов в урочище Шаухал-Берды.

Шёл 1846 год. Казачий отряд под командованием войскового старшины возвращался в крепость после рейда по чеченским тылам. Внезапно с вершины высокого утёса грянул выстрел. Командир остановил коня и, прикрываясь рукой от солнца, стал вглядываться ввысь. На скале появился чеченец. Хохоча, он принялся выкрикивать в адрес казаков оскорбительные фразы. Расстояние между противниками было так велико, что человек на вершине утёса казался маленькой чёрной точкой.

А ну, молодцы,- обернулся к казакам войсковой старшина,- сбейте мне этого крикуна!
Дружно загрохотали выстрелы. Однако, когда пороховой дым рассеялся, выяснилось: чеченец по-прежнему невредим. Пользуясь своей неуязвимостью, он продолжал хохотать, и горное эхо далеко разносило его издевательский смех. - Урус-камыш! - вопил горец.- Плохо стрелять!
- Нешто его достанешь,- оправдывались казаки, - эво куда забрался, окаянный!
- Пули не долетают...- предположил кто-то.
Густые брови войскового старшины грозно нахмурились.
- Горцы стреляют хорошо,- строго сказал он,- но вы - казаки, и вам сам Бог велел стрелять лучше.
С этими словами он сорвал винтовку с плеча и, перекинув её в левую руку, выстрелил. Чеченец покачнулся и рухнул в пропасть. Несколько мгновений стояла тишина, взорванная затем громким «Ура!».
- Вот это фокус! - поразился один молодой казак- Даже не целясь!
- Эх ты, дурья голова,- упрекнул его пожилой сотник,- это же сам Бакланов. Не зря чеченцы называют его дьяволом.

5 июля 1846 г. за отличие, храбрость и мужество, оказанные в бою со скопищем Шамиля при обороне крепости Внезапной, пожалован Императорской короной к ордену св. Анны 2-й степени; в этом же году был назначен командиром № 20 Донским казачьим полком. Приняв полк, Яков Петрович в короткий срок привел его в порядок, добился лучшей организации боевой подготовки и снабжения. Новинками в полку стали тактические занятия, о которых тогда никто не знал, и особая учебная сотня, где готовились инструкторы для всех подразделений. Новым стал и способ боевых действий: от обороны в крепости Бакланов перешел к энергичным наступательным операциям по Куринской линии. Прежде всего, он обрушивался как снег на голову на те отряды горцев, которые собирались для нападения на Куринское укрепление. Его помощниками в обеспечении неожиданности действий стали лазутчики, чеченцы-проводники, пластуны. Затем Бакланов начал проводить более дальние набеги на укрепленные чеченские аулы. Скрытность движения, быстрота и затем смелый удар - такова была его тактика.

В трудные минуты боевой обстановки Бакланов с шашкой в руках первый бросался на своем коне вперед. Его шашка "разваливала" врага от темени до седла. Он был непримиримо строг и безжалостен к трусам и говорил обычно оплошавшему казаку, показывая огромный кулак: "Еще раз струсишь, видишь этот мой кулак? Так я тебя этим самым кулаком и размозжу!" Зато за храбрость поощрял всячески и по возможности берег своих подчиненных.

В 1848 г. он стал подполковником, в следующем году был награжден золотой шашкой с надписью: "За храбрость". За доблестные действия при прорыве сильного заслона горцев у Гойтемировских ворот командир казачьего полка получил полковничий чин. Летом 1850 г. назначен командиром № 17 Донским казачьим полком. Однажды в полк на имя Бакланова пришла посылка. В ней оказался большой кусок чёрной ткани, на котором был изображён череп с перекрещенными костями и круговой надписью из «Символа веры»: «Чаю воскресения мёртвых и жизни будущаго века. Аминь». Яков Петрович закрепил ткань на древке, превратив её в личное знамя. Даже у бывалых казаков этот значок вызывал тягостное чувство, горцы же испытывали от баклановского символа суеверный ужас. Один из очевидцев писал: «Где бы неприятель ни узрел это страшное знамя, высоко развевающееся в руках великана-донца, как тень следующего за своим командиром,- там же являлась и чудовищная образина Бакланова, а нераздельно с нею неизбежное поражение и смерть всякому попавшему на пути».

В 1851 г. Бакланов был вызван в крепость Грозную для участия в чеченской экспедиции под руководством князя А.Барятинского. Якову Петровичу было поручено командовать всей конницей отряда, и за свои блестящие действия в экспедиции он получил новую награду - орден святого Владимира 3-й степени. Вернувшись в Куринское укрепление, он продолжил активные наступательные действия в сторону Ауха, по долине реки Мичик, на Гудермес и Джалку. За боевые заслуги был удостоен ордена святого Георгия 4-й степени и чина генерал-майора.

В феврале 1852 г. он, по приказанию начальника левого фланга кавказской линии князя Барятинского, с отрядом из трёх пехотных батальонов, четырёх орудий и своего казачьего полка, окончил просеку от Куринского укрепления к р. Мичик. В это же время князь Барятинский выступил из крепости Грозной к Автурам, для дальнейшего следования через Большую Чечню и Маиор-Туп в Куринское. 17 февраля, Бакланов, с двумя сотнями своего полка выехал на Кочкалыковский хребет. Лазутчики принесли известие, что Шамиль с 25-тысячным отрядом стоит за рекой Мичик, против просеки, чтобы отрезать Бакланову обратный путь. Сосредоточив к ночи 5 рот пехоты, 6 сотен казаков и 2 орудия, Яков Петрович сумел обмануть бдителность Шамиля, пробрался с отрядом сквозь его линию, без дорог, по самой дикой местности присоединился к князю Барятинскому в тот самый момент, когда последний более всего имел необходимость в поддержке при проходе через леса. Командуя вслед за тем арьергардом князя, Бакланов совершил ряд новых подвигов, за что и пожалован орденом св. Георгия 4-й степени.

« В воздаяние отличных подвигов мужества и храбрости, оказанных 18-го Февраля 1852 года в делах против Горцев при занятии с боя места назначенного для переправы войск Чеченского Отряда чрез реку Мичик, причем не только удержана позиция до окончания переправы, но и нанесено совершенное поражение скопищам Шамиля »

10 апреля 1853 г. за отличие, оказанное при атаке неприятельской позиции у аула Гурдали и совершённом рассеянии скопищ Шамиля, награждён орденом св. Станислава 1-й степени. 11 мая того же года назначен состоять при штабе Кавказского корпуса в должности начальника кавалерии левого фланга с постоянным пребыванием в крепости Грозной.

14 июня 1854 г. за отличие и храбрость, оказанные при поражении горских партий между Урус-Мартаном и крепостью Грозной, Бакланову объявлено Высочайшее благоволение; 22 августа того же года награждён знаком отличия беспорочной службы за 20 лет.

В 1855 г., по распоряжению главнокомандующего отдельным Кавказским корпусом графа Н. Н. Муравьёва, Бакланов командирован в действующую армию на кавказский театр Крымской войны, где был назначен начальником иррегулярной кавалерии в отряде генерал-лейтенанта Бриммера. 17 сентября того же года принял участие в составе колонны генерала Базина в штурме Карса.

Из всех генералов своей армии Муравьев больше всего надеялся на Бакланова не только вследствие давней и громкой военной репутации его, но и потому, что Бакланов знал Карс и его окрестности, как никто. Этот начальник иррегулярной конницы еще в конце мая 1855 г. перешел турецкую границу двумя колоннами и сосредоточил свой отряд в Аджан-Кале, севернее Карса. Начались рекогносцировки. После давшей очень важные результаты рекогносцировки 14 (26) июня Бакланов посоветовал Муравьеву приказать штурмовать крепость, предупреждая, что если пропустить эту благоприятную минуту, то она не так скоро вернется. Но Муравьев не решился. Он объяснил причину своей нерешительности в письме к военному министру: в случае неудачи войска отступят, а население Закавказского края «будет готовиться к восстанию», да и со стороны Персии в этом случае следует ждать неожиданностей. Сил у Муравьева было не много. Если бы у него было еще хоть 15 000 человек, пишет он министру, тогда можно было бы, «заблокировав Карс» и не задерживаясь около него, идти прямо на Эрзерум. Но при том положении, какое на самом деле было, оставалось приступить к тесному обложению города и к захвату провианта, который на арбах подвозился к городу из Саганлуга, Каракургана, Бардуза и других мест. Весь июль и август ушел у русских войск на эти нападения, на сожжение заготовленных припасов, на уничтожение фуражиров, выходивших из крепости. В этих атаках почти всегда успех был на стороне русских.

За отличие и мужество, оказанные при штурме передовых укреплений, пожалован орденом св. Анны 1-й степени. В конце декабря 1855 г. Бакланов выехал из армии в отпуск на Дон и в Санкт-Петербург.

2 февраля 1857 г. Бакланов был назначен походным атаманом Донских казачьих полков находящихся на Кавказе. 16 февраля 1859 г. награждён Императорской короной к ордену св. Анны 1-й степени. 3 апреля 1860 г. произведён в генерал-лейтенанты. С 1 мая 1861 г. по 1863 г. состоял окружным генералом 2-го округа Области войска Донского.

С 7 июня 1863 г. по 7 января 1867 г. Бакланов находился в командировке в Вильне и во время Польского восстания состоял заведующим Донскими полками в Виленском округе. 6 февраля 1864 г. за усердно-ревностную службу и труды награждён орденом св. Владимира 2-й степени с мечами над орденом.

В 1867 г. Яков Перович Бакланов вышел в отставку и поселился в Санкт-Петербурге. После тяжелой и продолжительной болезни умер в бедности 18 октября 1873 года, похороны состоялись на кладбище петербургского Новодевичьего монастыря за счет Донского казачьего войска. Пять лет спустя его могилу украсил памятник, созданный на добровольные пожертвования и изображавший скалу, на которую брошены бурка и папаха, из-под папахи выдвинут чёрный «Баклановский значок».

В 1911 г. прах Якова Петровича был торжественно перезахоронен в усыпальнице Вознесенского собора Новочеркасска, рядом с могилами других героев Дона - М.Платова, В.Орлова-Денисова, И.Ефремова.

Казачий генерал Яков Петрович Бакланов, один из колоритнейших героев бесконечной Кавказской войны позапрошлого века, идеально вписывается в привычный для Запада образ России. Угрюмый двухметровый богатырь, неутомимый гонитель горцев и поляков, враг политкорректности и демократии в любых их проявлениях. Но именно такие люди добывали для империи труднейшую победу в многолетнем противостоянии с жителями Северного Кавказа и неласковой местной природой.

Из неграмотных дворян

Бакланов появился на свет 15 марта 1809 года в станице Гугнинской неподалеку от Цимлянска (по случаю столетнего юбилея генерала ее переименовали в Баклановскую) в славной казачьей семье. Дед его наводил ужас на закубанских черкесов, отец храбро воевал с Наполеоном и турками и выслужил чин хорунжего, будучи при этом неграмотным. Первый офицерский чин предоставил Бакланову-старшему права потомственного дворянства, и формально Яков Петрович уже при рождении принадлежал к благородному сословию.

Воспитывался же будущий гонитель горцев в стародавних традициях: в три года катался на лошади по двору, в пять гарцевал по станице, а в восемь отправился с отцом на службу в Бессарабию. Впечатлительный мальчик с интересом слушал рассказы бывалых донцов о недавней войне с Бонапартом и мечтал поскорее вырасти, поступить на службу и отличиться в битве с неприятелем. Грамоте дворянский отпрыск выучился кое-как - у станичного дьячка и полковых писарей, но уже в ранней юности умел отлично стрелять, рубить шашкой и колоть пикой, постиг науку кулачного боя и виртуозно владел верховой ездой.

На шестнадцатом году жизни Бакланов поступил урядником в казачий полк Попова, в котором отец его командовал сотней. Не заставила себя ждать и первая война - с турками. Родителю постоянно приходилось осаживать пылкого юношу, стремившегося во что бы то ни стало проявить отчаянную храбрость. Орудием воспитания привычно служила отцовская нагайка, но Яков не унимался и в бою неизменно оказывался на самых опасных участках. Возле Бургаса турецкая пуля убила под ним лошадь, однако юный казак вернулся с войны целым и невредимым.

Ты не вейся, черный ворон

В 1834 году Яков Бакланов впервые попал на Кавказ с казачьим полком Жирова. Служба за Кубанью считалась для донцов делом хлопотным и опасным: привыкшие биться с врагом в вольной степи, казаки в горах чувствовали себя крайне неуютно, неся большие потери не от воинственных горцев, а от эпидемий и непривычного климата. Именно на Кавказской войне была сочинена печальная донская песня про чёрного ворона. С горцами в XIX веке воевали около 100 тысяч донцов, из них в боях полегли 1763 человека, а от болезней скончались более 16 тысяч. До середины 1840-х годов считалось, что выходцы с Дона на Кавказской войне почти бесполезны - казаков старались пристроить денщиками, вестовыми, ординарцами, то бишь упрятать подальше от боевых столкновений.

Отчаянный Яков Бакланов сумел развеять миф о непригодности станичников к серьезным делам на Кавказе. На его счастье, в начале 1830-х годов появилась принципиально новая тактика борьбы с засевшим в горах противником. Курляндский барон Григорий Засс, командующий Кубанской линией, был горячим сторонником активных наступательных действий. Не дожидаясь нападения горцев, удалой немец нападал первым, блестяще организовав разведку в тылу врага. Засс был чужд сентиментальности и с одинаковым усердием истреблял чеченцев, их селения, скот и посевы. В своих донесениях он подробно перечислял отправленных им на тот свет горских вождей (в отличие от сегодняшних реляций эти сведения были чистой правдой), а фразы типа "сопротивляющиеся вместе с аулом преданы огню и мечу" встречались там едва ли не каждый месяц.

Бакланов прослужил под началом столь гуманного военачальника около трех лет и всю оставшуюся жизнь называл Засса своим учителем. Партизанскую тактику барона он взял за образец и постоянно ее совершенствовал. Правда, уже в первых серьезных стычках Яков Петрович мог запросто сложить буйну голову. В июле 1836 года он увлекся преследованием неприятеля и оказался с небольшим отрядом против вооруженных до зубов горцев, превосходящих силы казаков втрое. За час Бакланову удалось отразить более десятка атак, после чего он решился перейти в наступление, подбодрив своих донцов известием, что к ним идет подкрепление. На самом деле надвигалась гроза, и раскаты грома сметливый командир выдал за выстрелы русской артиллерии. Дерзкая акция удалась - черкесы в беспорядке бежали. С тех пор в горах стали распространяться невероятные слухи о великане-казаке, которого не берет пуля, потому что он на короткой ноге с нечистой силой.

И вправду, некоторые рассказы о Бакланове могли бы стать сюжетом для голливудского вестерна. Кое-что, конечно, со временем было приукрашено: например, легенда о так называемом баклановском ударе. Якову Петровичу приписывали способность разрубать горца пополам одним ударом шашки. При всей мощи двухметрового богатыря такая ситуация вряд ли возможна - шашка все-таки не двуручный меч. Но с четырьмя черкесами, засевшими в засаде, Бакланов как-то умудрился справиться. Горцам удалось уложить под ним лошадь, однако спешившийся казак свалил двоих неприятелей из двустволки и увернулся от выстрелов их товарищей. Спасшись от верной гибели, Бакланов немедленно вернулся к командованию и сумел надежно прикрыть переправу отряда Засса через реку Лабу.

Уходили в поход партизаны...

В 1837 году полк, в котором служил Бакланов, отозвали на Дон. Следующей командировки на Кавказ пришлось ждать восемь лет. В 1845 мирная служба в Новочеркасске и Польше закончилась, и Яков Петрович, ставший к тому времени войсковым старшиной, получил вожделенную возможность проявить себя в сражениях с неуступчивыми приверженцами Шамиля. Он был направлен в 20-й казачий полк, дислоцированный на границе с Чечней в укреплении Куринском. Наместник на Кавказе Михаил Семенович Воронцов сразу же приметил способного офицера - Бакланов с блеском провел рейд навстречу его войскам, возвращавшимся из тяжелого похода на аул Дарго. В 1846 году Воронцов отдал в команду Бакланову 20-й полк, который очень скоро стал образцовым партизанским соединением.

Первым делом Яков Петрович навел в полку идеальный порядок. Всех казаков, служивших при штабах денщиками и вестовыми, он немедля вернул в строй. Штатное расписание он самовольно дополнил - в его полку появилась седьмая учебная сотня, в которой новоприбывшие на Кавказ донцы обучались специфическим приемам боевых действий в горах. Были введены тактические занятия, о которых ранее никто и слыхом не слыхивал. Один взвод в каждой сотне был снабжен шанцевым инструментом и предметно обучался саперному делу. При полку Бакланова для выездов на особо опасную разведку была создана особая пластунская команда из лучших стрелков и наездников. На всю Кавказскую линию прославилась и ракетная команда Бакланова - ракеты того времени, начиненные порохом и пулями, неплохо умиротворяли горцев.

Дисциплина была строжайшая - неоднократно поротый в молодости, Бакланов не стеснялся ожечь своих подчиненных нагайкой за малейшую провинность. Он был твердо убежден, что донской казак способен воевать на Кавказе не только храбро, но и толково. Начиналось с малого - казацкие лошади содержались в идеальном порядке и были всегда накормлены, а потому вскоре сошло на нет известное преимущество аборигенов - лучшая адаптация к привычной местности.

Казенную амуницию в полку Бакланова вынимали из сундуков только при появлении большого начальства. В остальное время его казаки щеголяли в отбитых у неприятеля черкесках, часто встречалось и трофейное вооружение - чеченские нарезные ружья, черкесские шашки и кинжалы. Яков Петрович добивался успеха прежде всего за счет досконального сбора информации о противнике. Для многих русских военачальников и в начале ХХ века многочисленные народы Северного Кавказа оставались сплошной массой "татар и черкесов". Бакланов же опирался на хорошо отлаженную разведку. Свое жалованье он привычно тратил почти без остатка на материальное стимулирование информаторов из числа чеченцев. Алчные лазутчики сообщали немало ценных фактов из жизни своих воинственных соплеменников, к которым рано или поздно приходил Бакланов со своими донцами. Аулы сгорали не реже, чем при Зассе, посевы исправно вытаптывались, а скот угонялся в поражающих воображение масштабах. На склоне лет покоритель Кавказа подсчитал, что под его руководством казаки реквизировали у чеченцев 12 тысяч голов крупного рогатого скота и 40 тысяч овец.

Люди и лошади при Бакланове недостатка в провизии не испытывали, а сам командир, убежденный сторонник идеи самообеспечения войска, мог запросто перехитрить несчастных горцев, которые безуспешно пытались упрятать свои отары от прожорливого воинства 20-го полка. Накануне Пасхи 1849 года Яков Петрович преподнес своим казакам большой подарок. Разговеться вроде бы было нечем - старые запасы баранины были съедены, а свои стада чеченцы укрыли от посторонних глаз. Расторопный Бакланов во время Великого поста самолично разведал все тайные тропки и накануне светлого праздника совершил удачную вылазку за скотом.

Растерянным аборигенам не оставалось ничего другого, как подозревать казачьего командира в дружбе с дьяволом. Горцы так и прозвали своего недруга - Даджал, то есть черт. Один вид колонизатора внушал мистический и смертельный ужас. Известный враг советской власти атаман Петр Николаевич Краснов, по совместительству литератор, так описывал внешность чтимого им Бакланова: "Он и лицом, и сложением был грозен. Лицо его было изрыто оспой, громадный нос, густые, нависшие на глаза брови, глаза, мечущие молнии, толстые губы и бакенбарды, вьющиеся по ветру ". А цензор Александр Васильевич Никитенко, автор известных мемуаров, выразился еще определеннее: "...на физиономии Бакланова как будто отпечатана такая программа, что если он хоть четвертую часть ее исполнил, то его десять раз стоило повесить ".

Свою демоническую репутацию хитрый Яков Петрович всячески поддерживал. Как-то посмотреть на казачьего полководца пришли чеченские старейшины - им не терпелось убедиться, что с ними воюет истинный пособник дьявола. Одной баклановской образины было достаточно для нужного впечатления, а уж когда наш герой встретил гостей в вывороченном тулупе, с перемазанным сажей лицом, никаких дополнительных доказательств не потребовалось. Провалилась и попытка чеченцев превзойти Бакланова в меткости стрельбы. Известный среди горцев стрелок Джанем поклялся уложить ненавистного русского с первого выстрела и похвалялся, что с пятидесяти шагов разбивает куриное яйцо, на что наслышанные о двухметровом казаке горцы спокойно отвечали, что Бакланов и в муху попадет шагов со ста пятидесяти. Яков Петрович предстал перед Джанемом на лошади. В решающий момент чеченский снайпер занервничал и сделал два неточных выстрела. Бакланов, не спешиваясь, спокойно прицелился и пустил сопернику пулю между глаз. Зрители из числа соплеменников убитого громкими криками выразили свое восхищение выстрелом казака. С тех пор по Чечне гуляла издевательская поговорка: "Не хочешь ли убить Бакланова? "
В 1851-м по почте неизвестно от кого Бакланов получил весьма понравившийся ему подарок - черное шелковое полотнище с вышитой на нем мертвой Адамовой головой (черепом) и двумя скрещенными под нею костями. Эта художественная композиция, снабженная многозначительной надписью из "Символа веры" - "Чаю воскрешения мертвых и жизни будущего века. Аминь " - именовалась отныне баклановским значком и стала визитной карточкой отчаянного воина.

В 1850 году 20-й казачий полк убыл на Дон, но наместник Воронцов упросил военного министра А.И. Чернышева не убирать с Кавказа Бакланова. Ему был вверен прибывший в укрепление Куринское 17-й казачий полк. Имя Бакланова как грозы Большой и Малой Чечни гремело по-прежнему, и в 1853 году он получил чин генерал-майора. Яков Петрович предпочитал ввязываться даже в самые скромные военные столкновения с горцами, стараясь не поколебать в них страх, наводимый его внезапными вылазками. С началом Крымской войны горцы могли вздохнуть спокойнее -- ужасный Даджал покинул Куринское.

Неспокойная старость

Последующие деяния гонителя горцев уже не столь впечатляют воображение. Бакланов из активного действующего лица превратился в заслуженного ветерана. В Крымскую войну он осаждал Карс, на заключительном этапе покорения горцев при князе Барятинском пребывал на почетной должности походного атамана. С началом очередного польского бунта в 1860-х годах свирепого казака отправили на помощь графу Михаилу Николаевичу Муравьеву.

В знакомой ему Польше Бакланов действовал совершенно иными методами, нежели в Чечне. В противоположность страшной молве о себе, Бакланов выказал себя суровым, но в высшей степени справедливым начальником. Вопреки предписаниям он не конфисковывал без разбора имения повстанцев, но, по возможности, учреждал опеки над малолетними детьми сосланных и сохранял за ними имущество. Вызванный по этому поводу к генерал-губернатору Муравьёву, Бакланов бесстрашно сказал: «Вы можете меня и под суд отдать, и без прошения уволить, но я скажу одно: отделом я управлял от вашего имени, которое всегда чтил и уважал; целью моей было так поступать, чтобы на имя это не легло никакого пятна, и совесть мне говорит, что я добился успеха… Я моему Государю, России и вам, моему прямому начальнику, был и буду верен, но в помыслах моих было ослабить слухи о русской свирепости ». Такой ответ вызвал признательность Муравьева.

Но удаль уже была не та - старого воина все чаще беспокоила больная печень, а в 1864-м большой пожар в Новочеркасске лишил его большей части имущества. С 1867 года Яков Петрович доживал свой век в мрачном Петербурге, написал небольшие по объему воспоминания и до конца жизни так и не получил представления о роскоши и достатке, которые должны сопровождать существование отставного генерала - в сю свою генеральскую пенсию раздавал увечным воинам и нищим. Умер он 18 февраля 1873 году в бедности и безвестности.

Похоронили героя за счет "признательного войска Донского" на кладбище Воскресенского девичьего монастыря в Петербурге. На могиле по проекту скульптора Набокова был поставлен поражавший воображение очевидцев памятник: на куске гранитной скалы брошены бурка, папаха, шашка и баклановский значок из темной бронзы. 4 октября 1911 года прах Бакланова вместе с памятником перенесли в столицу донского казачества Новочеркасск. Накануне Первой мировой войны среди донцов Яков Петрович был не менее почитаемой фигурой, чем герой 1812 года атаман Матвей Иванович Платов.

При большевиках, неистово жаждавших "расказачить" Дон, память о герое Кавказской войны постарались стереть - в схему дружбы народов Бакланов с его методами покорения чеченцев никак не вписывался. С его памятника какие-то ловкие комсомольцы содрали бурку, папаху, шашку и бронзовый череп со скрещенными костями. Только в 1995 году монумент восстановили в первоначальном виде .

Даджала

«Даджала» (дьявол, сатана), «Боклю», «Баклан-паша» — все эти эпитеты относятся к одному человеку, донскому казаку, одному из самых популярных героев Кавказской войны 1801-1864 годов, Якову Петровичу Бакланову. За 42 года службы Отечеству Бакланов провел в боях более 30 лет. При встрече с ним враги испытывали мистический ужас. В России и, особенно, на Дону он был национальным героем.

Будущая гроза горцев Яков Петрович Бакланов родился 15 марта 1809 года в станице Гугнинской. Отец его за долгие годы службы дослужился от рядового казака до первого офицерского чина — хорунжего. Первый офицерский чин давал право потомственного дворянства. В 16 лет Яков был зачислен урядником в казачий полк Попова. В этом же полку командовал сотней и его отец Петр Бакланов. Рослый, могучего телосложения Яков Бакланов под руководством старых казаков превратился в лихого наездника, умело владеющего пикой и шашкой.

Вскоре грянула война с Турцией, и Яков Бакланов отправился в составе полка в свой первый боевой поход. Перед уходом в поход отец напутствовал сына: «Служи, Яков, верой и правдой Богу, Государю, нашему великому Донскому войску. Храни ненарушимо простоту отцовских обычаев, будь строг к себе, а больше всего — не забывай свою благодатную родину, наш Тихий Дон, который вскормил, взлелеял и воспитал тебя!…». Всю жизнь помнил и свято хранил отцовский завет Яков Бакланов.

За проявленную доблесть в войне с Турцией 1828-1829 годов казак Яков Бакланов получил офицерский чин.

Службу на Кавказе сотник Донского казачьего войска Яков Петрович Бакланов начал в войсках генерала Григория Христофоровича Засса в 1834 году. С этого времени две незаурядных личности, Шамиль и Бакланов, будут соперничать вплоть до 1859 года.

Когда Яков Бакланов прибыл на Кавказ, инициатива в войне целиком принадлежала мюридам Шамиля. Но генерал Засс не стал ждать нападения горцев и решил взять инициативу в свои руки. Вскоре казачий полк Жирова, в котором служил сотником Бакланов, перешел реку Кубань и предпринял ряд превентивных ударов по горцам, жившими между реками Кубань и Лабою. Здесь Бакланов впервые узнал, что такое Кавказская война.

За 3 года Кавказской войны Бакланов неоднократно отличался в кавалерийских и рукопашных схватках, прославившись не только отвагой, но и исполинской силой.

Когда русские войска проводили операцию у Чамлынского укрепления, Бакланов оказался в ситуации, чуть было не стоившей ему жизни. Рубка была жестокая, ни казаки, ни горцы не хотели уступать. Исход схватки решила резервная сотня, которая в решительный момент боя с пиками наперевес ударила во фланг горцам. Черкесы дрогнули и пустились наутек, казаки пошли вдогон. Бакланов помчался вперед, остановить увлекшихся погоней казаков. Скача по лесу, он попал в засаду. Четверо спешенных горцев поджидали его. Раздался залп, и лошадь под ним была убита. Яков Петрович оказался один в лесу, против четверых горцев. Увидев перед собой богатыря, черкесы на мгновение оробели. Это замешательство им дорого обошлось. В двоих Бакланов разрядил свои пистолеты, третий пал от подоспевших ординарцев, четвертому удалось скрыться.

В 1837 году Яков Петрович получил чин есаула и был откомандирован на Дон. В 1839 году его перевели в учебный полк, где казаки должны были изучать новый устав. В будущем служба в этом полку принесла ему немало пользы.

В 1845 году в чине войскового старшины Бакланов был назначен в 20-й Донской казачий полк и в 1846 году стал его командиром. С этого момента Бакланов раскрывается как неординарная личность. Он не только бесстрашный казак-рубака, но и мудрый дальновидный военачальник. В подчиненном полку Яков Петрович организует боевую учебу и специально для этого выделяет 7-ю учебную сотню. В ней казаков обучали разведывательной службе, саперному и артиллерийскому делу. Из лучших стрелков и наездников при полку была сформирована пластунская команда (разведывательная рота — совр.). До Бакланова в донских полках пластунских команд не было. С прибытием на Кавказ казаки его полка переоделись в черкески. Бакланов перевооружил полк — все казаки имели трофейное оружие. Очень быстро 20-й полк стал лучшим полком на левом фланге Кавказской линии.

Заботясь о подчиненных, Бакланов требовал от них строгого соблюдения боевой дисциплины. «Никто в Баклановском полку не смел во время боя покинуть рядов; легко раненые должны были оставаться во фронте, те, кто лишился лошади, должны были биться до той поры, пока не добывали себе новой». Наставляя казаков перед боем, Яков Петрович говорил: «Покажите врагам, что думка твоя — не о жизни, а о славе и чести донского казачества».

Обучив и сплотив казаков полка, Бакланов со своими донцами стал наносить превентивные удары по чеченским аулам. В боях и вылазках Яков Петрович лично водил казачьи лавы на горцев. Организуя боевую работу, он умело использовал агентурную разведку, тщательно изучал местность и тактику противника. Имя войскового старшины Бакланова очень скоро стало страшным для всех непокорных. В немалой степени этому способствовали демонстративное бесстрашие, решительные, а подчас и жестокие действия славного казака. Чеченцы прозвали его «Даджала» — дьявол. Но Яков Петрович не обижался, а наоборот, всячески поддерживал в горцах свою «дьявольскую» репутацию.

Однажды черкесы и попросили казаков показать им Бакланова. Они хотели убедиться, правда ли, что грозный Баклан-паша — это черт. Когда об этом доложили Бакланову, он вымазал сажей свое лицо и кисти рук, велел ввести гостей. Горцы вошли. Яков Петрович сидел весь черный и дико водил глазами, затем поднялся и медленно стал приближаться к гостям, при этом оскалившись и щелкая зубами. Испуганные черкесы шарахнулись из комнаты…

То, что Бакланов кидался в самую сечу боя и выходил целым, то, что, будучи даже тяжело раненым он оставался в строю, все это внушало мысль не только горцам, но и казакам с солдатами, что он заколдованный, заговоренный. Убить его можно только серебряной пулей. Горцы боялись «Баклю» более гнева Аллаха. Казаки, служившие под его началом, отзывались о нем: «Командир такой, что при нем и отца родного не надо. Если есть нужда — иди прямо к нему: поможет и добрым словом, и советом, и деньгами. Простота такая, что ничего не пожалеет, последнюю рубаху снимет и отдаст, а тебя в нужде твоей выручит. Но на службе, братцы мои, держите ухо востро: вы не бойтесь чеченцев, а бойтесь своего асмодея: шаг назад — в куски изрубит».

Выходит так, что Бакланов был грозой и для врагов, и для своих нерадивых сотоварищей.

Во всей же Кавказской армии знали тогда песню про Бакланова:

Честь прадедов-атаманов, Богатырь, боец лихой, Здравствуй, храбрый наш Бакланов, Разудалый наш герой!

В январе 1850 года военные действия были перенесены в Аргунь. Необходимо было проложить просеку через Большую Чечню. 23 февраля Бакланов со своим полком прибыл в аул Хасав-Юрт, где собирался экспедиционный отряд. Ночью отряд выступил в направлении Гойтемировских ворот, с казаками Бакланова в авангарде. До ворот дошли без потерь, но сами Гойтемировские ворота горцы без боя отдавать не собирались. Здесь скопились значительные силы конных и пеших горцев. Завидев казаков, конные воины скрылись в лесу, баклановцы же спешились и с пиками в руках бросились на черкесов. Началась рукопашная свалка. Но группа горцев заняла курган и стала обстреливать казаков. Доложили Бакланову. Обида, что казаки не могут выбить черкесов с кургана, и гнев охватили его. Отрезвив казаков нагайкой, он повел их на приступ. Курган был взят.

В этом бою казаки потеряли 6 человек убитыми. Горцы оставили на поле боя 17 человек. За этот бой Бакланов получил чин полковника.

Весной того же 1850 года предстояла замена донских полков. 20-й полк возвращался на Дон, но Бакланов, 5 его сотников и большая группа казаков по доброй воле остались на Кавказе. Яков Петрович получил в команду вновь прибывший 17-й Донской казачий полк. В начале 1851 года Бакланов получил посылку. В ней оказалось знамя. На черном фоне шитая серебром адамова голова и скрещенные кости под ней, по кругу шла надпись «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь». Тягостное впечатление произвело оно на казаков, но когда они увидели, в какой ужас это знамя приводит противника, полюбили его. Бакланов же не расставался с ним до конца жизни.

Теснимые со всех сторон русскими войсками горцы решились на отчаянный шаг. Напасть на Куринское укрепление, где квартировал баклановский полк. День был жаркий, и Яков Петрович, пообедав, лег отдохнуть, сняв с себя абсолютно все, даже исподнюю рубаху. Вдруг — тревога! Горцы идут на приступ укреплений! Бакланов, как был нагишом, так и вскочил в седло с одной шашкой, по пути выхватив у ординарца и вторую. И, как древний бог, с двумя сверкающими клинками в руках, устремился в гущу рукопашной свалки. Двоерукий — так именовали воина наши предки, обоими руками виртуозно владеющего мечом, саблей или шашкой. В княжеских дружинах и казачьих полках это считалось вершиной боевого искусства воина.

В следующий раз для психологического воздействия на противника и одновременно поднятия боевого духа казаков Бакланов вызвал на поединок отважного джигита. В честном бою он одним ударом шашки рассек его до седла. Окровавленные останки казаки привязали к лошади и отпустили ее в горы — конь найдет дорогу к дому, и тело воина с почетом придадут земле.

Однажды, зная, что его будет подстерегать в засаде искусный стрелок, давший клятву на Коране убить ненавистного «Боклю», Бакланов в одиночку выехал ему навстречу. На пулю, просвистевшую возле уха, Яков Петрович ответил метким выстрелом.

Главным залогом баклановских побед были не только его бесстрашие и боевое мастерство, но и высокий интеллект, умение вести переговоры и уважение к противнику. Он выучил чеченский язык, старательно постигал психологию противника и менталитет горцев. Среди них у Якова Петровича было много друзей.

В 1855 году Бакланов участвовал в штурме турецкой крепости Карс.

С 1857-1860 годов Яков Петрович Бакланов занимал должность походного атамана донских казаков на Кавказе, а с 1861 года — окружного генерала на Дону.

После усмирения восстания в Польше Бакланов назначен начальником Августовского и Сувальского округов. Слава, заработанная Баклановым в боях на Кавказе, вызывала трепет среди поляков, но их страхи оказались напрасны. На посту администратора в 1863-1867 годах Яков Петрович был полон милосердия к гражданскому населению. В подвластных ему округах отсутствовали безрассудные аресты и высылка в Сибирь.

За время службы Отечеству Яков Петрович прошел путь от рядового казака до генерала. Участвуя во многочисленных ранениях, был ранен: в 1848 году — пулей в левую ключицу, в 1850 году — пулей в правое бедро, в 1852 году — шашкой в левую кисть, в 1855 году — тяжело контужен в голову. Награжден боевыми орденами: Святого Станислава 1-й степени, Святого Владимира 2-й степени с мечами и 4-й степени с бантом, полный кавалер ордена Святой Анны, золотым оружием за храбрость и многими другими наградами.

Скончался Яков Петрович Бакланов 18 января 1873 года. Его похоронили в Петербурге в Новодевичьем монастыре, и там его друзья над могилой поставили памятник. На гранитную скалу брошена кавказская бурка и донская папаха. Под папахой лежит знаменитое баклановское черное знамя, а под знаменем — венок с надписью: «Войска Донского Яков Петрович Бакланов. Родился 1809 г., умер 1873 г.»; на постаменте памятника изображены названия всех тех мест, где сражался Яков Петрович.

До Октябрьской революции 1917 года имя Бакланова носил 17-й Донской казачий полк. В начале ХХ века его прах перенесен в Новочеркасский храм и размещен в усыпальнице рядом с могилами знаменитых донских казаков И.Ефремова, В.Орлова-Денисова и М.Платова.

Имя Бакланова носит проспект в Новочеркасске и родная станица — бывшая Гугнинская.

Герой Кавказской войны Бакланов Яков Петрович родился 15 марта 1809 года в станице Гугнинской (Баклановской) Донского Войска в семье хорунжего. Его отец, участник Отечественной войны 1812 года, как и прочих войн того времени, заслужил офицерский чин, дававший право на наследственное дворянство. Отец в силу специфики своей профессии имел мало возможностей для воспитания своего сына, так что рос и воспитывался Яков Петрович на улице родной станицы с детьми простых казаков, что для детей казачьих офицеров-дворян было скорее правилом, чем исключением. Когда Якову исполнилось пять лет, бабушка отдала его «в науку» старухе по имени Кудимовна. Затем он попал в руки приходского пономаря, а потом и станичного дьячка. Обучение грамоте и наукам ограничилось изучением псалтыря и часослова. Мальчику было 6 лет, когда отец вернулся из заграничных походов, пройдя с боями всю Европу. Он был уже есаулом, с Аннинским крестом на эфесе шашки и тремя ранениями, при этом приобретя репутацию одного из храбрейших казацких офицеров. Яков Петрович до конца своих дней помнил эту встречу, о чем и рассказал в написанных уже будучи в отставке «Воспоминаниях». Вся станица вышла тогда приветствовать воротившихся со славой воинов. Старики, ветераны суворовских походов, истово крестились и, припадая к земле, радостно восклицали: «Да сослужили наши казаки Богу, государю и Всевеликому Войску Донскому»!

Вскоре отец забрал сына с собой в полк, рассудив, что и сын у него под присмотром будет, и грамоте Яков у полковых писарей выучится, да и воинскому делу казаку обучаться начинать никогда не рано, в общем, сплошные плюсы. Любимым занятием будущего героя Кавказа в месяцы, проведенные на кордоне, стало сидеть в хате с бывалыми казаками и жадно внимать их рассказам про воинские подвиги: как ходили когда-то станичники войной на «турского салтана», отбивались в «Азовском сидении», как одерживали победы над великой армией Бонапарта. Последние события особенно волновали воображение мальчика. Донцам было чем похвалиться: в Отечественную войну 1812 года казаки истребили до 18500 французов, взяли в плен 10 генералов, 1050 офицеров, 39500 нижних чинов, захватили 15 знамен и 346 орудий. Особенно нравилось будущему генералу слушать про геройские подвиги своего отца, про то, как в 1814 году один немецкий генерал даже назначил его комендантом небольшой французской крепости Сасфогент. И загорелось сердце мальчика, и мечталось ему о таких же великих подвигах, о бранной славе…

Вернувшись вместе с отцом из Бесарабии на Дон, Яков окончательно оставил букварь и стал заниматься хозяйством: пахал вместе с отцом землю, косил сено и пас табуны, где, между прочим, выучился ездить верхом на необъезженных, норовистых степных лошадях.

Этот богатырского телосложения великан (рост его составлял 202 сантиметра) внушал врагам суверенный страх. Он был воистину непобедим. Немного найдется среди военачальников русской армии генералов более популярных на Кавказе, чем Яков Петрович Бакланов. Даже спустя много десятилетий после его мирной кончины у чеченцев в ходу была поговорка: «Не хочешь ли убить Бакланова?». Этот странный вопрос адресовали тому, кому желали дать понять, что он – безнадежный хвастун и не отдает себе отчета в своих словах. Ибо убить Якова Петровича в бою, как убедились воинственные горцы в десятках больших сражений и малых стычек, оказалось не под силу никому. Он нередко получал ранения, но всегда с невероятным мужеством переносил их, оставаясь на ногах даже после большой потери крови, отчего черкесы и чеченцы считали его заговоренным от смерти.

Имя Якова Петровича приобрело огромную популярность в войсках; неутомимость и предприимчивость его не знали пределов. Не случайно имам Шамиль упрекал своих мюридов: «Если бы вы боялись Аллаха так же, как боитесь Бакланова, давно были бы святыми». Но кроме храбрости и поразительного мужества, казачий вождь обладал и умением быстро ориентироваться в обстановке и принимать верные решения, овладел горскими наречиями и создал такую надежную сеть лазутчиков и информаторов, что намерения противника очень часто становились ему известны.

Итак, с 1825 года начинается для Якова Петровича его воинская служба, он зачисляется урядником в казачий Попова полк. К 1828 году Яков Петрович получил погоны хорунжего, и вскоре отправился со своим полком, которым к тому времени командовал его отец, на русско-турецкую войну. Участвуя в войне против Турции, ходил Бакланов охотником на штурм Браилова, отличился в деле под Бургасом, при переправе через реку Камчик первым бросился в воду под огнем двенадцати турецких орудий. В боях Бакланов был храбрым, дерзким и за излишнюю пылкость отец не раз собственноручно «дубасил по спине нагайкой», как потом признавался Яков Петрович. Эти его качества были замечены не только отцом, но и начальством – за доблесть, проявленную в Турецкой войне Бакланов, был награжден орденами Святой Анны IV и III степеней.

В 1834 году с казачьим Жирова полком переведен Яков Петрович на Кавказ. Служба на Кавказе считалась для донцов делом хлопотным и опасным: привыкшие биться с врагом в вольной степи, казаки в горах чувствовали себя крайне неуютно, неся большие потери не от воинственных горцев, а от эпидемий и непривычного климата. С горцами в XIX веке воевали около 100 тысяч донцов, из них в боях полегли 1763 человека, а от болезней скончались более 16 тысяч. До середины 1840-х годов считалось, что выходцы с Дона на Кавказской войне почти бесполезны - казаков старались пристроить денщиками, вестовыми, ординарцами, то бишь упрятать подальше от боевых столкновений. Отчаянный Яков Петрович Бакланов сумел развеять миф о непригодности станичников к серьезным делам на Кавказе. На его счастье, в начале 1830-х годов появилась принципиально новая тактика борьбы с засевшим в горах противником. Курляндский барон Григорий Засс, командующий Кубанской линией, был горячим сторонником активных наступательных действий. Не дожидаясь нападения горцев, барон Засс нападал первым, блестяще организовав разведку в тылу врага. Потомок Тевтонских рыцарей барон Засс был чужд сентиментальности и с одинаковым усердием истреблял черкесов, их селения, скот и посевы. В своих донесениях он подробно перечислял отправленных им на тот свет горских вождей, а фразы типа "сопротивляющиеся вместе с аулом преданы огню и мечу" встречались там едва ли не каждый месяц.

Под командованием барона Г. Х. Засса принимал участие Яков Петрович во многих экспедициях и боях. За удаль и бесстрашие был представлен к Ордену Святого Владимира IV степени с бантом. Именно кавказский период службы принес Якову Петровичу наибольшую известность, и помог удалому казаку стать блестящим боевым офицером.

В 1837 году Бакланов был включен в состав казачьего № 41 полка, собранного для торжественной встречи Николая 1, посетившего Дон. Затем с казачьим № 36 полком Яков Петрович нес кордонную службу в Польше, у границы с Пруссией. По возвращении на Дон он получил чин войскового старшины.

В 1845 году войсковой старшина Бакланов назначен в 20-й донской полк в укреплении Куринском на левом фланге Кавказской линии. Его первым боевым делом здесь стало участие в завершении Даргинской экспедиции, которой руководил кавказский наместник М.Воронцов. Русские войска, возвращавшиеся назад после изнурительного похода к аулу Дарго, с трудом пробивали себе дорогу сквозь засады горцев, и рейд Бакланова с боями навстречу Воронцову оказался очень своевременным. За этот рейд Яков Петрович был награжден орденом святой Анны 2-й степени.

Кровавая Даргинская экспедиция 1845 года стоила русской армии 3 809 человек убитыми и ранеными. Для сравнения невосполнимые потери русской армии в двухлетней Персидской войне 1826-1828 годов составляли 1 200 человек. Именно после Даргинской экспедиции император Николая I и высший генералитет Санкт-Петербурга перестали вмешиваться в руководство военной кампанией на Кавказе.

В начале 1846 года князь Воронцов доверил Бакланову возглавить казачий № 20 полк. Необходимо отметить, что полк к этому моменту отличался крайне низкой боеспособностью: донские казаки непривычные к условиям горной войны уступали линейным казакам, часть казаков находилась на подсобных работах. Так же негативно сказывалось отсутствие обучения во владении оружием (особенно плохо владели донцы этого полка стрелковым оружием), а одной лишь храбростью победить горцев невозможно, да и удивить их ей сложно.

Безусловно, Бакланов не мог мириться с такой ситуацией. Поэтому Яков Петрович начал превращать свой полк в грозу для черкесов и чеченцев с того, что вернул всех своих казаков в строй, не считаясь даже с увещеваниями высокопоставленных чинов, которым жалко было терять дармовую прислугу. Установил строжайший контроль за содержанием коней (мог запороть за пропитый овес) и оружия. Так же, ввел обучение казаков саперному и артиллерийскому делу, и разведывательной службе, в полку была организована седьмая сотня, где под присмотром Бакланова обучались младшие командиры и пластунская команда для проведения особенно опасных дел.

Да и во многом другом Яков Петрович не отличался излишним педантизмом в соблюдении устава. Так он приказал спрятать уставную форму до лучших времен, а полк перевел на обмундирование и вооружение исключительно трофейным имуществом. Таким образом, через некоторое время 20 полк был одет в черкески, а казаки щеголяли друг перед другом дорогими кинжалами, отличными черкесскими шашками и нарезными английскими штуцерами, которыми заморские доброходы в изобилии снабжали воюющих горцев.

Никто в его полку не смел во время боя покинуть рядов; легко раненные должны были оставаться во фронте; те же, кто лишился лошади, должны были биться до той поры, пока не добывали себе новой.

Обладая удивительной физической силой, железным здоровьем и неутомимой энергией, Яков Петрович, по словам летописца Кавказской войны – Потто, даже самое короткое время не мог оставаться в бездействии. Не спать несколько ночей, рыская с пластунами по непроходимым чащобам, для него ничего не значило. Он лично водил разъезды и приучал своих донцов вести наблюдение и разведку в непривычной для них горной стране. В трудные минуты боевой обстановки Бакланов с шашкой в руках первый бросался на своем коне вперед. Его шашка «разваливала» врага от темени до седла. Он был непримиримо строг и безжалостен к трусам и говорил обычно оплошавшему казаку, показывая огромный кулак: «Еще раз струсишь, видишь этот мой кулак? Так я тебя этим самым кулаком и размозжу!» Зато за храбрость поощрял всячески и по возможности берег своих подчиненных.

За строгий нрав, отвагу, могучее здоровье его называли «Ермаком Тимофеевичем». Для горцев же «Боклю» был «шайтаном», «дьяволом». Считалось, что его можно убить только серебряной пулей, стреляли в него и такими, но и они не брали казака. Его рябое и заросшее волосами лицо, большой нос, громадная папаха усиливали производимый им устрашающий эффект. Как-то раз, пришли к казакам делегация горских старейшин и просили казаков показать им Бакланова. Они хотели убедиться, правда ли, что грозный Боклю, действительно, «даджал», то есть черт. Казак-ординарец доложил об этом Бакланову. – Проси! – сказал Бакланов. Живо засунул руку в печь и сажей вымазал себе лицо. Делегаты горцев вошли, встали в избе и в страхе жались друг к другу. Яков Петрович сидел и дико водил глазами. Потом поднялся и медленно стал приближаться к гостям, щелкая зубами. Испуганные делегаты начали пятиться к дверям и, наконец, шарахнулись из комнаты крича – Даджал! Даджал!

Постепенно баклановские воины втягивались трудную кавказскую службу, приобретали практические навыки, приучались к неусыпной бдительности. Так, баклановский полк не упускал малейшей возможности сразиться с горцами, равно как и нанести им какой-либо урон. Карательные экспедиции, засады, сожженные аулы, вытоптанные посевы, угнанные стада. В общем-то, Бакланов отплачивал горцам их же монетой. В этой ситуации горцы были вынуждены думать не о нападении на казачьи станицы и русские поселения, а о том, как самим не стать жертвами набега баклановцев. Начальство было в восторге от достигнутых результатов и не обращало внимание на его партизанщину. За заслуги Яков Петрович в 1848 году производится в подполковники, в следующем году награждается золотой шашкой с надписью: "За храбрость". За доблестные действия при прорыве сильного заслона горцев у Гойтемировских ворот в 1850 году командир казачьего полка Яков Петрович Бакланов получил полковничий чин.

В апреле 1850 года предстояла смена донским полкам, находившимся на Кавказе. Донской казачий 20-й полк должен был идти домой, а с ним вместе и его командир. Но Бакланов был нужен на Кавказе, и главнокомандующий войсками князь Воронцов пишет военному министру графу А. И. Чернышову: «Доложите Государю, что я умоляю Его оставить нам Бакланова… Этот человек дорог нам за свою выдающуюся храбрость, свой сведущий ум, за военные способности, знание мест и страх, который он внушил неприятелю…» Просьба эта была выполнена, и Бакланов остался на передовой, получив под свое начало донской казачий 17-й полк. С ним остались по доброй воле пять сотенных командиров и адъютант, а также несколько рядовых казаков. Вскоре 17-й донской полк стал образцовым.

В 1851 году Бакланов получил с Дона посылку, в которой ему прислали значок – на черном полотнище череп со скрещенными костями и надпись – «Чаю воскрешения мертвых и жизни будущего века. Аминь». Этот мрачный символ, получивший название «Баклановского значка», наводил ужас на горцев, и с ним Яков Петрович не расставался до конца жизни.

В начале 50-х годов Бакланов под командованием Барятынского принимал участие в экспедициях вглубь Чечни где командовал всей конницей. За свои блестящие действия в экспедиции он получил новую награду - орден святого Владимира 3-й степени. Вернувшись в Куринское укрепление, он продолжил активные наступательные действия в сторону Ауха, по долине реки Мичик, на Гудермес и Джалку. 30 декабря 1852 года Бакланов получил давно заслуженный им орден Святого Георгия IV степени и возведен в генеральский чин. В 1854 году в ответ на набеги мюридов Шамиля, отряды Бакланова разрушили 20 чеченских поселений.

В 1855 году Бакланов участвовал с казаками в разведке подступов к Карсу и в штурме Карса 16 ноября. Однако, отношения у Бакланова с главнокомандующим Н. С. Муравьевым не сложились, и вскоре Яков Петрович отпросился в отпуск на Дон.

В 1857 году Яков Петрович возвращается на Кавказ, где главнокомандующим стал Барятинский. На этот раз Бакланову была поручена должность походного атамана. В основном он занимался административными делами, не участвуя в боевых действиях. В 1859 году Яков Петрович получил орден Святой Анны I-й степени, став полным кавалером этого ордена, в следующем году произведен в генерал-лейтенанты.

В 1861 году Бакланов был назначен окружным генералом 2-го округа Донского казачьего войска, а в 1863 году направлен в Вильно, где генерал от инфантерии М. С. Муравьев (брат Н. С. Муравьева) собирал войска для похода в восставшую Польшу. Вначале Яков Петрович возглавлял казачьи полки армии Муравьева, затем исполнял должность начальника администрации Сувальско-Августовского округа. В Польше Бакланов действовал совершенно иными методами, нежели в Чечне. В противоположность страшной молве о себе, Бакланов выказал себя суровым, но в высшей степени справедливым начальником. Вопреки предписаниям он не конфисковывал без разбора имения повстанцев, но, по возможности, учреждал опеки над малолетними детьми сосланных и сохранял за ними имущество. Вызванный по этому поводу к генерал-губернатору Муравьёву, Бакланов бесстрашно сказал: «Вы можете меня и под суд отдать, и без прошения уволить, но я скажу одно: отделом я управлял от вашего имени, которое всегда чтил и уважал; целью моей было так поступать, чтобы на имя это не легло никакого пятна, и совесть мне говорит, что я добился успеха… Я моему Государю, России и вам, моему прямому начальнику, был и буду верен, но в помыслах моих было ослабить слухи о русской свирепости». Такой ответ вызвал признательность Муравьева. В Польше Бакланов провел до 1867 года. За Польскую кампанию Бакланов получил свою последнюю награду – орден Святого Владимира II степени.

Зачисленный в отставку в 1867 году по Войску Донскому, Бакланов остальное время жизни провел в Петербурге, где написал воспоминания «Моя боевая жизнь». К тому времени здоровье Якова Петровича пошатнулось, долго болел. Умер в бедности 18 января 1873 года. Похороны состоялись на кладбище петербургского Новодевичьего монастыря за счет Донского Войска. Пять лет спустя в 1878 году на его могиле был установлен памятник, созданный на добровольные пожертвования и изображавший скалу, на которую брошены кавказская бурка и папаха, из-под папахи выдвинут черный «Баклановский значок».

3 октября 1911 года прах Якова Петровича Бакланова был торжественно перезахоронен в усыпальнице Вознесенского собора Новочеркасска, рядом с могилами других героев Дона – М. Платова, В. Орлова-Денисова, И. Ефремова. Обелиск с петербургской могилы генерала был доставлен в Новочеркасск и установлен возле собора. В казачьей столице тогда же появился проспект Бакланова, а родная станица генерала – Гугнинская стала впредь именоваться Баклановской.

С приходом к власти на Дону большевиков усыпальница дважды подвергалась разграблению. Досталось от новой власти и памятнику Якову Петровичу Бакланову. Так, с обелиска какими-то вандалами была содрана бурка, папаха, шашка и бронзовый череп со скрещенными костями. Только с возрождением казачества на Дону в 1995 году монумент Бакланову был восстановлен в первоначальном виде и опять, как и прежде на добровольно собранное пожертвование. А за два года до этого 15 мая 1993 года состоялось перезахоронение Донских атаманов вписавших золотыми буквами свои имена в историю России.

"Горцы! Если бы вы боялись Аллаха

также как Бакланова, то давно

были бы святыми. Но не будьте же

трусами. Упорствуйте в борьбе и

схватках с врагами более, чем вы

делали это доселе".

Имам Шамиль.

Бакланов не мог смириться с такой ситуацией. В первую очередь он вернул в строй всех казаков своего полка. Установил строжайший контроль за содержанием коней (мог запороть за пропитый овес) и оружие. Также ввел обучение казаков саперному и артеллерийскому делу, и разведовательной службе. В полку была организована седьмая сотня, где под присмотром Бакланова обучались младшие командиры и пластунские команды для проведения особенно опасных дел - своего рода "спецназ".

Растерянным аборигенам не оставалось ничего другого, как подозревать казачьего командира в дружбе с самим дьяволом. Горцы так и прозвали своего заклятого недруга - Даджал (Сатана) и считали его заговоренным от смерти. Один только вид "Шайтана-Боклю (Лев) наводил на них мистический и суеверный ужас - два метра роста, богатырское сложение, изрытое оспой лицо, огромный нос, кустистые брови, густые длинные усы, переходящие в бакенбарды, которые зловеще развевались на ветру, и в кумачовой рубахе - он был в их глазах живым воплощением и посланцем ада. Даже его соотечественники не могли надивиться на фактуру Якова Петровича. Автор известных мемуаров Александр Васильевич Никитенко описал его внешность так: "... на физиономии Бакланова как будто отпечатана такая программа, что если он хоть четвертую часть ее исполнил, то его десять раз стоило повесить".

Горцы были уверены, что "Шайтана-Боклю" можно убить только серебряной пулей, стреляли в него и такими, но они не брали казака.

Известный среди горцев стрелок Джанем, специально посланный Шамилем, поклялся на Коране уложить ненавистного "Боклю" с первого выстрела и похвалялся, что с пятидесяти шагов разбивает куриное яйцо, на это наслышанные о двухметровом казаке горцы спокойно отвечали, что Бакланов и в муху попадет шагов со ста пятидесяти. Поединок произошел на холме у реки Мичик. Яков Петрович предстал перед Джанемом на лошади. В решающий момент чеченский снайпер замешкался и сделал два неточных выстрела. Бакланов, не спешиваясь, спокойно прицелился и пустил сопернику пулю между глаз. Когда Бакланов, повернув лошадь, начал спускаться с холма, в русских войсках загремело ура!.. Чеченцы, махая папахами, выскочили на завалы, били в ладони и оглашали воздух неистовым: "Якши, Боклю!.. Малодэц, Боклю!.."

С тех пор по Чечне стала гулять поговорка, применяемая к безнадежным хвастунам: "Не хочешь ли убить Бакланова?"

Любовь казаков к своему предводителю была столь глубока, что вместе с ним остались многие командиры и рядовые казаки 20-го полка. Вскоре и 17-й полк становится образцовым - и снова бои, разведки, засады...

В феврале 1852 года, по приказанию начальника левого фланга Кавказской линии князя Барятинского, с отрядом из 3-х пехотных батальонов, 4-х орудий и своего казачьего полка, Бакланов окончил просеку от Куринского укрепления к реке Мичик. В это же время князь Барятинский выступил из крепости Грозной к Автурам для дальнейшего следования через Большую Чечню и Маиор-Туп в Куринское. 17-го февраля Бакланов с двумя сотнями своего полка выехал на Кочкалыковский хребет. Лазутчики принесли известия что Шамиль с 25 тысячным войском стоит за рекой Мичик, против просеки, чтобы отрезать Бакланову обратный путь.

Сосредоточив к ночи 5 рот пехоты, 6 сотен казаков и 2 орудия, Яков Петрович сумел обмануть бдительность Шамиля, пробрался с отрядом сквозь его линию, без дорог, по самой дикой местности и присоединился к князю Барятинскому в тот самый момент, когда последний более всего имел необходимость в поддержке при проходе через леса. Командуя вслед за тем арьегардом князя, Бакланов совершил ряд новых подвигов, за что и был пожалован орденом св.Георгия 4-й степени и произведен в звание генерал-майора.

"В воздаянии отличных подвигов мужества и храбрости оказанных против горцев при занятии с боя места назначенного для переправы войск Чеченского отряда, и нанесению совершенного поражения скопищам Шамиля."

10 апреля 1854 года за отличие оказанное при атаке неприятельской позиции у аула Гурдали и совершенном рассеянии кавалерии Шамиля, Бакланов был награжден орденом св.Станислава 1-ой степени и назначен начальником кавалерии всего Кавказского корпуса.

Во время Польского восстания в 1863 году, Бакланова назначили командующим донскими полками в Виленском округе. В Польше Яков Петрович действовал совершенно иными методами, чем в Чечне. Он высказал себя суровым, но в высшей степени справедливым начальником. Вопреки предписаниям он не конфисковал без разбора имение повстанцев, но по возможности учреждал опеки над малолетними детьми сосланых поляков и сохранял за ними имущество. Генерал-Губернатору Польши Муравьеву, Бакланов бестрашно сказал: "Вы можете меня и под суд отдать, и без прошения уволить, но я скажу одно: целью моей было так поступать, чтобы на имя Русской армии не легло никакого пятна, и совесть моя говорит, что я добился успеха." Такой ответ вызвал признательность Муравьева.