Принципы классификации языков. Принципы классификации языков мира Классификация языков в языкознании кратко

§ 304. В современном мире насчитывается несколько тысяч языков. Определить точное их количество не представляется возможным, что объясняется разными причинами и прежде всего тем, что далеко не всегда можно строго разграничить язык и территориальный диалект: "Различие между разными языками и диалектами одного языка условно". Так, например, в современном польском языке принято различать следующие диалекты: великопольский, малопольский, мазовецкий, силезский и кашубский. В то же время некоторые лингвисты (кашуб Ст. Рамулд, немец Фр. Лоренц, русские ученые А. Ф. Гильфердинг, И. А. Бодуэн де Куртенэ, В. Ягич, Я. Розвадовский, А. М. Селищев и др.) рассматривают кашубский диалект как самостоятельный западнославянский язык. В романистике продолжительное время велись споры по вопросу о количестве романских языков, о статусе таких языков или диалектов, как, например, галийский (отдельный, самостоятельный язык или диалект португальского языка), гасконский (отдельный язык или диалект провансальского), франко-провансальский (самостоятельный язык или диалект французского или окситанского) и др. Существовали разные мнения в вопросе о статусе молдавского языка (отдельный язык или вариант румынского), каталонского и окситанского (разные языки или варианты одного языка) и т.д.

В разных источниках указывается разное количество языков мира. Сравним некоторые высказывания на этот счет: "В мире насчитывается более двух тысяч разных языков"; "Современная наука насчитывает свыше 2500 языков"; "...На земном шаре около 2800 отдельных языков"; "На земном шаре насчитывается в настоящее время от 2500 до 5000 языков". В выступлении одного из участников международной научной конференции "Нормативное и описательное терминоведение", проходившей в Москве 25–26 мая 2006 г., была сообщена информация о том, что в мире насчитывается 6417 языков.

Научное исследование и описание языков предполагает их классификацию, под которой понимается распределение языков по определенным группировкам (классам, группам, подгруппам и т.д.) на основании различных дифференциальных признаков. По определению В. А. Виноградова, классификация языков – это "распределение языков мира по определенным таксономическим (т.е. классификационным. – В. Н.) рубрикам в соответствии с принципами, вытекающими из общей цели исследования, и на основе определенных признаков".

В основу классификации языков могут быть положены разные признаки, а именно: происхождение языков, их генетическое родство (генеалогическая классификация); типология языков, типы языковых единиц (типологическая классификация); принадлежность к тому или иному языковому ареалу, той или иной ареальной общности (ареальная классификация).

В лингвистической литературе обычно рассматриваются первые две классификации языков – генеалогическая и типологическая, реже обращается внимание на последнюю.

Генеалогическая классификация языков

§ 305. Генеалогическая классификация языков, которая иногда называется также генетической (ср. греч. genos – "род, рождение, происхождение" и logos – "понятие, учение"), представляет собой распределение языков мира по разным группировкам на основании родственных связей между ними, с учетом степени их родства. Под отношениями языкового родства при этом понимается наличие сходства между однородными языковыми элементами, обусловленного общим происхождением данных языков из одного языка-основы, или праязыка.

"Родство́ языково́е – общее свойство двух или неск. языков, заключающееся в том, что их исконные минимальные значимые элементы (корневые морфемы и аффиксы) находятся в строго определенных соответствиях, отражающих регулярный характер звуковых преобразований... материального фонда, восходящего к общему источнику – праязыку".

В отличие от других возможных классификаций языков, генеалогическая классификация носит абсолютный характер. Это значит, что в данной классификации "каждый язык принадлежит к одной определ. генеалогия, группировке и не может изменить этой принадлежности".

При генеалогической классификации языки мира обычно делятся на такие группировки, как языковые семьи, ветви, группы, подгруппы. При этом термины, обозначающие соответствующие группировки языков, используются в лингвистике крайне непоследовательно (см. ниже).

§ 306. Самым крупным объединением языков в генеалогической классификации является языковая семья , или семья языков . Языковой семьей называется совокупность языков, так или иначе (в большей или меньшей степени) связанных отношениями родства и сохраняющих известные черты сходства тех или иных элементов.

Семья языков – это "совокупность родственных языков..., происшедших от одного языка-предка, или праязыка (напр., индоевропейская С. я.)", "унаследовавших из общего праязыка заметную общность материального фонда (слова, морфемы, корни, аффиксы), отражающего строгие звуковые соответствия".

Для обозначения семьи языков употребляются и другие термины: "большая семья" (в противоположность "малой семье"), или "макросемья" (в противоположность "микросемье"), "филия". В этом значении нередко употребляется также термин "группа языков", или "языковая группа".

Среди языков мира различается несколько десятков языковых семей. Это объединения таких языков, как, например: индоевропейские (распространены на всех континентах земного шара), тюркские (территория распространения – многие страны Европы и Азии), угро-финские, или финно-угорские (Венгрия, Норвегия, Западная Сибирь), тунгусо-маньчжурские, или маньчжурско-тунгусские (Сибирь, Дальний Восток), чукотско-камчатские (Чукотка, Камчатка и др.), эскимосско-алеутские (Чукотка, Аляска, Канада, Гренландия, Алеутские острова и др.), нахско-дагестанские, или восточнокавказские (Чечня, Ингушетия, Дагестан, Азербайджан, Грузия, Турция), монгольские (Монголия), китайско-тибетские, или сино-тибетские (Китай), тайские (Индокитай и Южный Китай), австроазийские, или аустроазийские (Юго-Восточная и Южная Азия), австронезийские, или малайско-полинезийские (Индонезия, Филиппины и др.), дравидские (Южноазиатский субконтинент), папуасские (Новая Гвинея и некоторые другие острова Тихого Океана), Конго-кордофанские, или нигеро-кордофанские (Африка), нило-сахарские (Африка), койсанские (Африка, ЮАР), афразийские, афроазиатские, или (устаревшее) семито-хамитские, хамито-семитские (Африка, Азия), австралийские (Австралия), индейские, американские, или америндейские (Центральная и Южная Америка), карибские, или караибские (Южная Америка), языки галф (Северная Америка).

К настоящему времени наиболее подробно изучены языки индоевропейской семьи. Всего насчитывается свыше 100 индоевропейских языков. По некоторым данным их количество достигает 127. По предположению ученых, территория первоначального (или относительно раннего) распространения индоевропейских языков находилась "в полосе от Центр. Европы и Сев. Балкан до Причерноморья (южнорус. степи)". В течение последних пяти веков языки индоевропейской семьи распространились также в Северной и Южной Америке, Австралии и отчасти в Африке.

Языки разных семей отличаются друг от друга своими специфическими особенностями в разных сферах языковой структуры – в области фонетики, лексики, морфологии, синтаксиса и др. Так, для индоевропейских языков в области морфологии характерно противопоставление одушевленных и неодушевленных существительных, наличие супплетивных форм личных местоимений, различение переходности – непереходности глаголов, наличие форм разных наклонений и др. В лексике современных индоевропейских языков сохраняются многие слова общсиндо- европейского происхождения. К ним относятся некоторые названия степеней родства (мать, дочь, сын, брат, сестра и др.), названия животных (волк, бобр, корова, коза, муха и др.), деревьев (дуб, ива, береза и др.) и многие другие слова (берег, море, вода, луна, огонь, дым, соль, острый, два, три, четыре и т.п.).

§ 307. Многие семьи языков делятся на ветви , которые нередко называются малыми семьями, или же группами. Языковые ветви представляют собой более мелкие подразделения языков, чем семьи. Языки одной и той же ветви сохраняют более тесные родственные связи, имеют больше черт сходства.

Среди языков индоевропейской семьи различаются ветви таких языков, как, например: славянские, балтийские, германские, романские, греческие (греческая группа), кельтские, иллирийские, индийские (иначе – индоарийские), индоиранские (арийские), тохарские и некоторые другие. Кроме того, к индоевропейской языковой семье относятся некоторые одиночные языки, не образующие особых ветвей, например: албанский, армянский, пенетский, фракийский, фригийский.

К угро-финской языковой семье относятся четыре ветви: прибалтийско-финская, волжская, пермская и угорская; кроме того, к данной семье принадлежит саамский язык, который является одиночным, не входит ни в одну из перечисленных ветвей.

Языки чукотско-камчатской семьи делятся на две ветви: чукотско-карякскую и ительменскую.

В отечественном языкознании наиболее основательно изучены и описаны индоевропейские языки славянской ветви, которые первоначально были представлены на территории Восточной и Юго-Восточной Европы, а в последствии получили широкое распространение в разных регионах Европы и Азии.

Яркой отличительной особенностью славянских языков в области фонетики является утрата праиндоевропейских дифтонгов и дифтонгических сочетаний, превращение их в монофтонги, или монофтонгизация. В системе согласных современных славянских языков отражено первое смягчение (первая палатализация) заднеязычных g, k, х, выразившееся в их переходе в соответствующие шипящие z, с, s, что отразилось в чередовании заднеязычных с шипящими. В области морфологии почти все славянские языки утратили двойственное число. Во всех славянских языках утрачено окончание s в именительном падеже единственного числа существительных мужского рода в связи с действием в общеславянском языке закона открытого слога (ср. такие русские формы, как волк, сын, дым и их эквиваленты в разных славянских языках, с одной стороны, и в неславянских индоевропейских языках – с другой, например, литовские vilkas, siinus, dumos). В лексике разных современных славянских языков сохранено большое количество слов общеславянского происхождения: человек, место, память, погода, забава, простой, чистый, жадный, писать, читать, забыть и др.

Наиболее существенными отличительными особенностями балтийских языков в области фонетики можно считать противопоставление гласных фонем по долготе – краткости, наличие тонического ударения, интонационное противопоставление фонем, наличие дифтонгов (чистых и смешанных). В морфологии имен сохраняется пять типов склонения существительных, в сфере глагола – многообразие типов сложных времен и наклонений, образуемых путем сочетания личных форм вспомогательного глагола с причастиями. В словарном составе преобладает исконная лексика общеиндоевропейского происхождения, особенно в таких семантических сферах, как имена родства, части тела человека, названия животных, растений, элементов пейзажа, небесных тел, элементарных действий, названий чисел, местоимений, служебных слов и др.

Индоевропейские языки германской ветви характеризуются такими отличительными особенностями, как, например: широкое использование аблаута, т.е. чередования гласных в корне слова, выполняющего словоизменительную или словообразовательную функцию; спирантизация глухих смычных согласных р, t, k общеиндоевропейского происхождения в определенных условиях, т.е. превращение их в щелевые, или фрикативные; динамическое ударение на первом (корневом) слоге; наличие двух разновидностей склонения прилагательных – сильного, или местоименного, склонения и слабого, или именного.

Характерными особенностями романских языков являются: в области фонетики – общероманская система гласных из семи фонем (сохраняется в большинстве романских языков), наличие дифтонгов, упрощение и преобразование некоторых групп согласных, тенденция к открытости слога; в морфологии – широкое распространение аналитических грамматических форм, двухродовая система существительных (мужской и женский род), отсутствие склоняемости имен, разнообразие форм артикля, обилие временных форм глагола (различается до 16 времен); в словообразовании – широкое использование конверсии (перехода прилагательных в существительные), отыменное образование глаголов; в лексике – преобладание слов, унаследованных из латыни, большое количество заимствований из германских, кельтских, древнегреческого и других языков.

В лингвистической литературе обращается внимание на то, что генетическое родство между языками разных ветвей проявляется в разной степени. В частности, отмечается наличие тесных взаимоотношений между такими индоевропейскими языками, как индийские и иранские, славянские и балтийские, что позволяет говорить о существовании промежуточных языковых ветвей – индоиранской, балто-славя некой и др. Особенно тесные связи сохраняются между славянскими и балтийскими языками, которые объединяют такие общие черты, как, например, наличие местоименных форм прилагательных, сходство грамматической категории глагольного вида, наличие значительного количества родственных слов. Необходимо отметить, что сходство словарного состава славянских и балтийских языков объясняется не только общим происхождением этих языков, но и заимствованием большого количества слов балтийскими языками из славянских в результате длительных контактов балтов и славян в прошлом.

§ 308. В рамках некоторых языковых ветвей выделяются разные группы близкородственных языков, которые связаны друг с другом более тесными генетическими отношениями, чем языки отдельных ветвей тех или иных языковых семей. Так, например, славянская ветвь индоевропейской семьи языков делится на три группы: восточнославянскую (русский, украинский и белорусский языки), западнославянскую (польский, чешский, словацкий, лужицкий, а также вымерший полабский) и южнославянскую (болгарский, сербохорватский, македонский, словенский, а также старославянский, сохранившийся в текстах религиозной литературы). На три группы традиционно делятся также германские языки: северная, северо-германская, или скандинавская, группа (шведский, норвежский, датский, исландский и фарерский языки), западная, или западно-германская (английский, немецкий, нидерландский, люксембургский, фризский, африкаанс, идиш) и восточная, или восточногерманская (вымершие готский, бургундский, вандальский, гепидский, герульский). Среди романских языков обычно выделяется пять групп: иберо-романская (португальский, галисийский, испанский, каталанский языки), галло-романская (французский, провансальский), итало-романская (итальянский, сардинский), ретороманская, или ладинская (швейцарский ретороманский, тирольский ретороманский, фриульский) и балкано-романская (румынский, молдавский, аромунский, мегленорумынский, истрорумынский).

Языки разных групп, относящиеся к одной и той же ветви, характеризуются своими чертами сходства и различия. Отметим некоторые фонетические явления, различающие славянские языки разных групп – восточнославянский, западнославянский и южнославянский.

В соответствии с общеславянскими дифтонгическими сочетаниями *ol, *or, *el, *ег между согласными в современных восточнославянских языках употребляются соответствующие полногласные звукосочетания: olo, oro, ere, с возможными закономерными отклонениями в произношении гласных, например, русские голова (из *golva, ср. литовское galva), корова (*kowa, ср. литовское karve), молоко (из *melkon, ср. немецкое Milch), берег (из *bergos, ср. немецкое Berg – "гора"), в западнославянских или в некоторых из них – звукосочетания lo , го, le, ге, с возможными изменениями согласного, соответственно польские glova, krova, mleko, brzeg, чешские hlava, krava, mleko, breh, в южнославянских – звукосочетания la, га, Га, г"а, ср. болгарские глава, κράβα, мляко, бряг.

В соответствии с общеславянскими сочетаниями согласных *dj, *tj в современных восточнославянских языках употребляются шипящие г, с, например, русские межа (из *medja, ср. латинское medius – "средний"), свеча (из *svetja, ср. русское свет, светить), в западнославянских – свистящие аффрикаты dz, с, например, польские miedza, s"wieca, в южнославянских – иные согласные (ср., например, болгарские межда, свещ, сербохорватские ме́hа, ceeha, словенские meja, sveca и т.д.).

Некоторые группы близкородственных языков делятся на подгруппы. Так, например, южнославянские языки иногда подразделяются на две подгруппы: восточную (болгарский и македонский языки) и западную (сербохорватский и словенский), западнославянские – на три подгруппы: лехитскую, чешско-славацкую и серболужицкую.

Типологическая (морфологическая) классификация (далее – ТК) предполагает подразделение языков на группы, основанное на различиях в способах образования грамматических форм (не зависящих от их генетического родства).

В ТК языки объединяются на основе общих признаков, отражающих наиболее существенные черты языковой системы.

Лингвистическая типология – сравнительное изучение структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними. Типологическое исследование языков имеет целью установить сходства и различия языков (языкового строя), которые коренятся в наиболее общих и наиболее важных свойствах языка (например, в способе соединения морфем) и не зависят от их генетического родства.

ТК появилась после генеалогической (на рубеже XVIII-XIX вв. ), хотя материал начал появляться еще в XVI в. Если генеалогическая классификация обусловлена общностью происхождения языков, то ТК основывается на общности языкового типа и строя (т.е. по общности слова).

Основоположниками ТК считаются Август-Вильгельм и Фридрих Шлегели.

Ф. Шлегель сопоставил санскрит с греческим, латинским, а также с языками тюркскими и пришел к выводу:

1. что все языки можно разделить на два типа: флективные и аффиксирующие,
2. что любой язык рождается и остается в том же типе,
3. что флективным языкам свойственно «богатство, прочность и долговечность», а аффиксирующим «с самого возникновения недостает живого развития», им свойственны «бедность, скудость и искусственность».

Август-Вильгельм Шлегель, приняв во внимание возражения Ф. Боппа и других языковедов (Ясно, что в два типа все языки мира распределить нельзя. Куда же отнести, например, китайский язык, где нет ни внутренней флексии, ни регулярной аффиксации?), переработал типологическую классификацию языков своего брата («Заметки о провансальском языке и литературе», 1818) и определил три типа: 1) флективный, 2) аффиксирующий, 3) аморфный (что свойственно китайскому языку), причем во флективных языках он показал две возможности грамматического строя: синтетическую и аналитическую.

Значительно глубже подошел к вопросу о типах языков и окончательно теоретические положения сформулировал – В. фон Гумбольдт (1767 – 1835).

Гумбольдт разъяснил, что китайский язык не аморфный, а изолирующий, т.е. грамматическая форма в нем проявляется иначе, чем в языках флективных и агглютинирующих: не изменением слов, а порядком слов и интонацией, тем самым данный тип является типично аналитическим языком.

Кроме отмеченных братьями Шлегелями трех типов языков, Гумбольдт описал четвертый тип; наиболее принятый термин для этого типа – инкорпорирующий.

Гумбольдт отметил отсутствие «чистых» представителей того или иного типа языков, конструируемого как идеальная модель.

Значительный вклад в развитие данной типологии внесли А.Шлейхер, Г.Штейнталь, Э.Сепир, И.А. Бодуэн де Куртенэ, И.И. Мещанинов.

А.Шлейхер изолирующие или аморфные языки считал архаическими, агглютинирующие -переходными, флективные древние – эпохой расцвета, а флективные новые (аналитические) относил к эпохе упадка.

Ф.Ф.Фортунатов очень тонко показал различие образования слов в семитских и индоевропейских языках, что до последнего времени не различалось лингвистами: семитские языки – «флективно-агглютинативные» и индоевропейские – «флективные».

Согласно данной классификации выделяются типы (морфологические) языков:

• флективные,
• агглютинативные,
• изолирующие (аморфные),
• инкорпорирующие (полисинтетические).

Четыре типа языков.

Флективные (флектирующие) языки (далее – ФЯ) – языки, которым присуще флективное словоизменение, т.е. словоизменение посредством флексии (окончания), которая может являться выражением нескольких категориальных форм. Например, окончание -у в форме пиш-у совмещает в себе значение 1-го лица ед. числа настоящего времени изъявительного наклонения; окончание -а в форме доск-а указывает на именительный падеж единственное число женский род.

Основные признаки данного типа языков: наличие внутренней флексии и фузии (широко используются чередования); неоднозначность и нестандартность аффиксов, т.е. полифункциональность грамматических морфем; нулевые аффиксы используются как в семантически исходных, так и в семантически вторичных формах (рук, сапог);

основа слова часто несамостоятельна: красн-, зва -;

фонетические изменения в составе морфемы выполняют словообразовательные и

словоизменительные функции (фонетически не обусловленные изменения корня);

большое число фонетически и семантически не мотивированных типов склонения и

спряжения.

Обычно ФЯ делятся на два подкласса: с внутренней и внешней флексией.

К флективным относятся индоевропейские языки (русский, белорусский, украинский, чешский, польский и др., т.е. все славянские, кроме болгарского, языки, латынь, литовский), семитские языки.

Агглютинативные (агглютинирующие) языки – языки, в которых формы слова

образуются не путем изменения флексии, а путем агглютинации.

Агглютинация (от лат. agglutinare – приклеивать) – способ образования форм слова и производных слов механическим присоединением стандартных аффиксов к неизменяемым, лишенным внутренней флексии, основам или корням (отметим, что каждый аффикс имеет только одно грамматическое значение, равно как каждое значение выражается всегда одним и тем же аффиксом). В турецком языке словоформа dallarda «на ветках» включает следующие морфемы dal – ветки, lar – множ. число, da – местный падеж. На ветке можно перевести на турецкий язык как dalda.

Признаки языков этого типа:

• сильно развита словообразовательная и словоизменительная аффиксация;
• в них налицо неизменяемый корень,
• слабая связь между морфемами,
• стандартность и однозначность аффиксов,

варьирование аффиксов носит регулярный характер и вызвано законами фонемных чередований (законами гармонии гласных, сингармонизма и ассимиляции согласных), границы морфемных сегментов характеризуются четкостью,

явления опрощения и переразложения не типичны.

К агглютинативным языкам принадлежат тюркские, финно-угорские, алтайские, уральские языки, языки банту, японский, корейский и некоторые другие языки.

Изолирующие (аморфные (греч. amorphos от a- – не-, без- + morphē – форма), бесформенные, корневые, корнеизолирующие) языки – языки, у которых нет аффиксов и в которых грамматические значения (падежа, числа, времени и т.д.) выражаются или посредством примыкания одних слов к другим, или при помощи служебных слов. Поскольку в языках данной группы слово состоит из одного корня, нет аффиксов, следовательно, нет такого грамматического строя, как аффиксация (слово равно корню). Например, в китайском языке один и тот же звуковой комплекс может быть разными частями речи и, соответственно, разными членами предложения. Поэтому основными грамматическими способами являются ударение и порядок слов в предложении. Смыслоразличительную функцию в данном языке выполняет интонация.

Примерно так образуются по-китайски слова от слова писать: переписать = писать – переделать, письмо = писать – предмет.

Его основные характеристики:

• неизменяемые слова,
• слаборазвитое словообразование,
• грамматически значимый прядок слов,
• слабое противопоставление значимых и служебных слов.

Изолирующими языками считаются китайский, бирманский, вьетнамский, лаосский, сиамский, тайский, кхмерский.

Инкорпорирующие (полисинтетические) языки – языки, в основе грамматического строя которых лежит инкорпорация.

Инкорпорация (лат incorporatio – объединение, включение в свой состав) (голофрасис, инкапсуляция, агломерация, инкорпорирование) – способ образования слов-предложений путем сложения корней-основ (в этих языках корень равен слову) отдельных слов и служебных элементов.

Особенность этого типа языков (индейские в Америке, палеоазиатские в Азии) состоит в том, что предложение строится как сложное слово, т.е. неоформленные корни-слова агглютинируются в одно общее целое, которое будет и словом, и предложением. Части этого целого – и элементы слова, и члены предложения. Целое – это слово-предложение, где начало – подлежащее, конец – сказуемое, а в середину инкорпорируются (вставляются) дополнения со своими определениями и обстоятельствами. Гумбольдт разъяснял это на мексиканском примере:

ninakakwa, где ni - «я», naka - «ед-» (т. е. «ем»), kwa - объект «мяс-». В русском языке получаются три оформленных грамматически слова я мяс-о ем, и, наоборот, такое цельнооформленное сочетание, как муравьед, не составляет предложения. Для того чтобы показать, как можно в данном типе языков «инкорпорировать», приведем еще один пример из чукотского языка: ты-ата-каа-нмы-ркын – «я жирных оленей убиваю», буквально: «я-жир-олень-убив-делай», где остов «корпуса»: ты-нмы-ркын, в который инкорпорируется каа – «олень» и его определение ата – «жир»; иного расположения чукотский язык не терпит, и все целое представляет собой слово-предложение, где соблюден и вышеуказанный порядок элементов.

Т.о., для инкорпорирующих языков характерны следующие особенности: наряду с самостоятельными словами, в этих языках есть сложные комплексы: в состав глагольной формы включается объект, обстоятельство действия, иногда подлежащее.

Инкорпорирующие языки сближаются с агглютинирующими по принципу объединения морфем, а с флектирующими – по наличию внутренней формы.

К данному типу языков относятся палеоазиатские, эскимосские, языки индейцев.

Классификация языков — определение места каждого языка среди языков мира; распределение языков мира по группам на основе определенных признаков в соответствии с принципами, лежащими в основе исследования.

Вопросы классификации многообразия языков мира, распределения их по определенным рубрикам стали активно разрабатываться в начале XIX века.

Наиболее разработанными и признанными являются две классификации — генеалогическая и типологическая (или морфологическая).

Генеалогическая (генетическая) классификация:

Базируется на понятия языкового родства;

Цель — определить место того или иного языка в кругу родственных языков, установить его генетические связи;

Основной метод — сравнительно-исторический;

Степень устойчивости классификации — абсолютно устойчивая (так как каждый язык изначально принадлежит к той или иной семье, группе языков и не может изменить характер этой принадлежности).

В соответствии с этой классификацией выделяют следующие языковые семьи:

Индоевропейская;

Афразийская;

Дравидская;

Уральская;

Алтайская;

Кавказская;

Китайско-тибетская.

В индоевропейской семье есть множество ветвей, среди них — славянская (русский язык, польский, чешский и т.д.), германская (английский, голландский, немецкий, шведский и т.д.), романская (французский, испанский, итальянский, португальский и т.д.), кельтская (ирландский, шотландский, бретонский, валлийский).

Татарский язык входит в алтайскую языковую семью, в тюркскую ветвь

Типологическая классификация (первоначально известная как морфологическая):

Базируется на понятии сходства (формального и/или семантического) и соответственно различия языков; основывается на особенностях структуры языков (на признаках морфологического строения слова, способах соединения морфем, роли флексий и аффиксов в образовании грамматических форм слова и в передаче грамматического значения слова);

Цель - сгруппировать языки в крупные классы на основе сходства их грамматической структуры (принципов ее организации), определить место того или иного языка с учетом формальной организации его языкового строя;

Основной метод - сравнительно-сопоставительный;

Степень устойчивости классификации — относительна и исторически изменчива (так как каждый язык постоянно развивается, меняются его структура и сами теоретические основы этой структуры).

Согласно морфологической классификацией языки распределяются по 4 классам:

1) изолирующие или аморфные языки, например, китайский язык, большинство языков Юго-восточной Азии. Для языков этой группы характерно отсутствие словоизменения, грамматическая значимость порядка слов, слабое противопоставление знаменательных и служебных слов.

2) агглютинативные языки

В агглютинативных языках каждое морфологическое значение выражено отдельным аффиксом, и каждый аффикс имеет одно назначение, вследствие этого слово легко расчленяется на составные части, связь между корневой частью и аффиксами слабая. К этим языкам относятся тюркские, угро-финские, иберийско-кавказские (например, грузинский). Для них характерна развитая система словообразовательной и словоизменительной аффиксации, единый тип склонения и спряжения, грамматическая однозначность аффиксов.

3) флективные языки

Связь между основой и аффиксами более тесная, что проявляется в так называемой фузии - слиянии аффикса с основой. К данной группе относятся индо-европейские языки (русский, немецкий, латинский, английский, индийский и др.), семитские (арабский, еврейский и др.).

4) инкорпорирующие или полисинтетические языки

Например, чукотско-камчатский, многие языки индейцев Северной Америки. В этих языках в одно сложное целое объединяются все предложение - глагол с субъектом, объектом, с определением и обстоятельствами. В полисинтетических языках вне предложения нет слов, предложение составляет основную единицу речи. Эта единица многосоставная, в эту единицу включены слова, поэтому полисинтетические.

Культурно-историческая классификация рассматривает языки с точки зрения их отношения к истории культуры; учитывает историческую последовательность развития культуры; выделяет:

Бесписьменные языки;

Письменные языки;

Литературные языки народности и нации;

Языки межнационального общения.

По распространенности языка и количеству говорящих на нем людей различают:

Языки, которые распространены в узком кругу говорящих (племенные языки Африки, Полинезии; «одноаульные» языки Дагестана);

Языки, на которых говорят отдельные народности (дунганский - в Киргизии);

Языки, на которых говорит вся нация (чешский, болгарский языки);

Языки, которые используются несколькими нациями, так называемые межнациональные (французский - во Франции, Бельгии, Швейцарии; русский, обслуживающий народы России);

Языки, которые функционируют как международные (английский, французский, испанский, китайский, арабский, русский).

По степени активности языка различают:

Живые - активно функционирующие языки;

Мертвые (латинский, галльский, готский) - сохранившиеся только в памятниках письменности, в названиях мест или в виде заимствований в других языках или исчезнувшие бесследно; некоторые мертвые языки применяются и сегодня (латинский - язык католической церкви, медицины, научной терминологии).

Классификация языков

1) генетическая К. я. - по признаку родства, т. е. общего происхождения (см. Генеалогическая классификация языков). Родство каких-либо языков признаётся доказанным, если обнаружено общее происхождение значительной части морфем этих языков, всех грамматических аффиксов (если они есть) и многих корней (в т. ч. в тех частях лексики, которые обычно отличаются особой устойчивостью: местоимения, названия некоторых частей тела, слова со значением «вода», «огонь», «солнце», «быть», «дать», «есть», «пить» и пр.). Общее же происхождение корней и аффиксов подтверждается наличием в них регулярных межъязыковых фонетических соответствий. Если создана сравнительно-историческая фонетика, позволяющая приближенно реконструировать корни языка-предка и проследить (по строгим правилам) их превращение в корни языков-потомков, родство последних установлено. В этом смысле бесспорно следующих семей языков в Старом Свете: индоевропейской, уральской (с финно-угорской и самодийской ветвями), тюркской, монгольской, тунгусо-маньчжурской, дравидийской, картвельской, семито-хамитской (афразийской). В 60-е гг. 20 в. предпринята попытка строгого доказательства древнего родства между указанными 8 семьями языков, объединяющимися в ностратическую (борейскую) языковую семью: удалось построить сравнительную фонетику этих языков, проследив регулярные фонетические соответствия более чем в 600 корнях и аффиксах. Есть основания предполагать ностратическое происхождение также юкагирского языка (возможно, принадлежащего к уральским), чукотско-камчатских, нивхского, корейского, японского, может быть эскимосо-алеутских, возможно, также эламского и этрусского. Неясно положение абхазо-адыгейской и нахско-дагестанской семей языков Кавказа: многие лингвисты объединяют их вместе с картвельскими в иберийско-кавказскую языковую семью, однако существование последней еще не доказано (то есть не установлены регулярные звукосоответствия, обнаружено мало общекавказских корней). Спорным остаётся генетическое положение хуррито-урартской семьи языков, которую одни лингвисты связывают с ностратическими языками, другие - с нахско-дагестанскими. Часть исследователей придерживается мнения о существовании алтайской семьи языков, объединяющей тюркские, монгольские, тунгусо-маньчжурские, а по мнению многих, - также корейский и японский языки. Хотя наличие множества общих корней и регулярных соответствий в этих языках неоспоримо, для окончательного определения характера отношений между алтайскими языками остается выяснить, достаточно ли велико то количество общеалтайских корней и аффиксов, межъязыковые совпадения в которых необъяснимы ни заимствованием, ни общим ностратическим родством. Важнейшие языковые семьи Южной и Юго-Восточной Азии: австроазиатская, таи-кадайская, мяо-яо, австронезийская (малайско-полинезийская) - некоторыми лингвистами объединяются в гипотетическую семью австрических языков. Среди языков Евразии вне названных гипотетических группировок остаются китайско-тибетская семья языков, енисейская, андаманская семьи, изолированные языки: баскский, бурушаски, айнский и некоторые языки древности: шумерский, касситский, хаттский и др. На востоке Индонезии существует изолированная северно-хальмахерская языковая семья. Среди неавстронезийских языков Новой Гвинеи и соседних островов (собирательно именуемых папуасскими) выделяются, по новейшим данным, 13 языковых семей и, кроме того, много изолированных языков. Особую семью языков составляют австралийские. Неизвестна генетическая принадлежность почти не изученных вымерших тасманийских языков. Все многочисленные языковые группы Африки (кроме семито-хамитских) американский лингвист Дж. Гринберг объединил в 3 гипотетические семьи: нигеро-кордофанскую (включающую языки банту), нило-сахарскую и койсанскую. Однако объединение в эти семьи, аргументированное лексическими параллелями, до установления регулярных звукосоответствий остается лишь правдоподобной рабочей гипотезой. О классификации языков Америки см. Индейские языки .

2) Типологическая К. я. (см. также Морфологическая классификация языков) возникла на основании данных морфологии независимо от генетической или пространственной близости, опираясь исключительно на свойства языковой структуры. Типологическая К. я. стремится охватить материал всех языков мира, отразить их сходства и различия и при этом выявить возможные языковые типы и специфику каждого языка или группы типологически сходных языков. Современная типологическая К. я. опирается на данные не только морфологии, но и фонологии, синтаксиса, семантики. Основанием для включения языка в типологическую К. я. является тип языка, то есть характеристика основополагающих свойств его структуры. Однако тип не реализуется в языке абсолютно; реально в каждом языке представлено несколько типов, то есть каждый язык политипологичен. Поэтому уместно говорить, в какой степени в структуре данного языка наличествует тот или иной тип; на этом основании предпринимаются попытки дать количественную интерпретацию типологической характеристики языка. Основной проблемой для типологической К. я. является создание описаний языков, выдержанной в единой терминологии и опирающихся на единую концепцию языковой структуры и системы непротиворечивых и достаточных критериев типологического описания. Наиболее принята следующая типологическая К. я.: изолирующий (аморфный) тип - неизменяемые слова при грамматической значимости порядка слов, слабое противопоставление значимых и служебных корней (например, древнекитайский, вьетнамский, йоруба); агглютинирующий (агглютинативный) тип - развитая система однозначных аффиксов, отсутствие грамматических чередований в корне, однотипность словоизменения для всех слов, принадлежащих к одной части речи, слабая связь (наличие отчётливых границ) между морфами (например, многие финно-угорские языки, тюркские языки, языки банту); флектирующий (флективный) тип объединяет языки с внутренней флексией, то есть с грамматически значимым чередованием в корне (семитские языки), и языки с внешней флексией, фузией, то есть с одновременным выражением нескольких грамматических значений одним аффиксом (например, руками - творительный падеж, множественного числа), сильной связью (отсутствием отчётливых границ) между морфами и разнотипностью склонений и спряжений (в некоторой степени - сомали, эстонский, нахские языки); в древних и некоторых современных индоевропейских языках сочетаются внутренняя флексия и фузия. Ряд типологов выделяет также инкорпорирующие (полисинтетические) языки, где имеются «слова-предложения», сложные комплексы: в состав глагольной формы включаются (иногда в усеченном виде) именные основы, соответствующие объекту и обстоятельствам, субъекту, а также некоторые грамматические показатели (например, некоторые языки индейцев Америки, некоторые палеоазиатские и кавказские языки). Эту типологическую К. я., в основе своей морфологическую, нельзя считать окончательной главным образом из-за её неспособности отразить всю специфику отдельного языка с учётом его структуры. Но в ней содержится в неявной форме возможность её уточнения путём анализа др. сфер языка. Например, в изолирующих языках типа классического китайского, вьетнамского, гвинейских наблюдаются односложность слова, равного морфеме, наличие политонии и ряд др. взаимосвязанных характеристик.

Лит.: Сепир Э., Язык, пер. с англ., М., 1934; Кузнецов П. С., Морфологическая классификация языков, М., 1954; Новое в лингвистике, в. 3, М., 1963; Реформатский А. А., Агглютинация и фузия как две тенденции грамматического строения слова, в кн.: Морфологическая типология и проблема классификации языков, М.-Л., 1965; Успенский Б. А., Структурная типология языков, М., 1965; Климов Г. А., Кавказские языки, М., 1965; Иллич-Свитыч В. М., Материалы к сравнительному словарю ностратических языков, в кн.: Этимология. 1965, М., 1967; его же, Опыт сравнения ностратических языков, М., 1971; Типы лингвистических структур, в кн.: Общее языкознание, 3 изд., М., 1972; Schmidt W., Die Mon-Khmer-Völker, Braunschweig, 1906; Les langues du monde, nouv. éd., t. 1-2, P., 1964; Lewy Е., Kleine Schriften, B., 1961; Collinder B., Hat das Uralische Verwandte?, Uppsala, 1965; Greenberg J., The languages of Africa, Bloomington - The Hague, 1966; Home K. М., Language typology 19-th and 20-th century views, Wash., 1966; Pottier B., La tipologie, в кн.: Encyclopédie de la Pléiade. Le langage, P.,1968; Veenker W., Verwandschaft zwischen dem Finnougrischen und entfernteren Sprachgruppen?, «Ural-Altaische Jahrbücher», 1969, Bd 41.

А. Б. Долгопольский, М. А. Журинская.

Большая советская энциклопедия. - М.: Советская энциклопедия . 1969-1978 .

Смотреть что такое "Классификация языков" в других словарях:

Изучение и группировка языков мира по различным признакам: генетическая классификация языков (генеалогическая) по признаку родства, т. е. общего происхождения из предполагаемого языка основы (индоевропейская, тюркская, уральская семьи и др.);… … Большой Энциклопедический словарь

Изучение и группировка языков мира по различным признакам: генетическая классификация языков (генеалогическая) по признаку родства, то есть общего происхождения из предполагаемого языка основы (индоевропейская, тюркская, уральская семьи и др.);… … Энциклопедический словарь

Классификация языков - Классификация языков распределение языков мира по определённым таксономическим рубрикам в соответствии с принципами, вытекающими из общей цели исследования, и на основе определённых признаков. Проблема К. я. возникает при их сравнительном… … Лингвистический энциклопедический словарь

Классификация языков: Генетическая классификация языков Типологическая классификация языков Ареальная классификация языков Списо … Википедия

Подразделение языков на группы по каким либо общим для них признакам. Генеалогическая классификация. Морфологическая классификация … Словарь лингвистических терминов

классификация языков - Систематизация языков по тому или иному основанию. Существуют четыре основные классификации; 1) ареальная (географическая); 2) генеалогическая; 3) типологическая; 4) функциональная … Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило

Классификация, основывающаяся на генетическом принципе, т. е. группирующая родственные по происхождению языки в языковые семьи. Г. к. я. стала возможной только после возникновения понятия языкового родства и утверждения в лингвистических… …

Классификация, основанная на сходстве и различии языковой структуры, в противоположность генеалогической классификации языков (См. Генеалогическая классификация языков). До тех пор, пока лингвистическая Типология ставила своей целью… … Большая советская энциклопедия

морфологическая классификация языков - Классификация языков, основанная на различиях в морфологическом строе, т. е. в способах образования форм отдельных слов. По этим различиям делят языки обыкновенно на следующие классы: 1. корневые (см.) или изолирующие языки; 2.агглютинативные… … Грамматический словарь: Грамматические и лингвистические термины

Распределение языковых семей на планете В мире насчитывается несколько тысяч языков. Наиболее известные справочники включают только современные (т. е. живые и недавно вымершие) языки. Согласно … Википедия

Книги

• Основы африканского языкознания. Диахронические процессы и генетическое отношение языков Африки , Очередной (шестой) том коллективной монографии «Основы африканского языкознания» продолжает серию, в которой были ранее опубликованы пять томов: «Именные категории» (1997), «Морфемика и… Категория: Языкознание. Лингвистика Издатель: Языки славянских культур ,
• Основы африканского языкознания. Диахронические процессы и генетические отношения языков Африки , Очередной (шестой) том коллективной монографии ОСНОВЫ АФРИКАНСКОГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ продолжает серию, в которой были ранее опубликованы пять томов: "Именные категории" (1997), "Морфемика и… Категория:

В средние века вопрос о многообразии языков стал очевидным, так как «варвары» разрушили Рим и на культурную арену вышло множество «варварских» языков (кельтские, германские, славянские, тюркские и др.), среди которых ни один не мог считаться «единственным». Однако взаимодействия разноязычных народов в эту эпоху ограничивались либо военными действиями, либо бытовым общением, что, конечно, требовало в известной мере овладения чужими языками, но не приводило к планомерному изучению чужих языков.

Теоретические же вопросы в связи с тем, что образованность была в руках церкви, решались только в согласии с Библией, где многообразие языков объяснялось легендой о Вавилонской башне, по которой бог «смешал» языки людей, строивших эту башню, чтобы воспрепятствовать проникновению людей на небо. Вера в эту легенду дожила и до XIX в. Однако более трезвые умы пытались разобраться в многообразии языков, опираясь на реальные данные.

Толчком к постановке этого вопроса в научном плане были практические задачи эпохи Возрождения, когда необходимо было теоретически осмыслить вопрос о составе и типе национального языка, выразителя новой культуры, и его соотношениях с литературными языками феодального средневековья, а тем самым по–новому переоценить античное и иное древнее наследие.

Поиски сырья и колониальных рынков толкали представителей молодых буржуазных государств на кругосветные путешествия. Эпоха «великих путешествий и открытий» познакомила европейцев с туземцами Азии, Африки, Америки, Австралии и Океании.

Грабительская политика первых конквистадоров по отношению к туземцам сменяется планомерной капиталистической колонизацией с целью заставить колониальное население работать на своих покорителей. Для этого необходимо было общаться с туземцами, объясняться с ними, влиять на них через религию и другие пути пропаганды. Все это требовало взаимопонимания и тем самым изучения и сравнения языков.

Так различные практические потребности новой эпохи создавали почву для обследования и регистрации языков, составления словарей, грамматик и теоретических исследований. По отношению к колониальным языкам эта роль была возложена на миссионеров–монахов, которых посылали во вновь открытые страны; записи этих миссионеров долгое время были единственным источником знания о самых разнообразных языках.

Еще в 1538 г. появилась работа Гвилельма Постеллуса (1510– 1581) «De affmitatae linguarum» («О родстве языков»).

Первая попытка установления групп родственных языков принадлежала Иосифу–Юстусу Скалигеру (1540–1609), сыну известного филолога Возрождения Юлия–Цезаря Скалигера (1484– 1558). В 1610 г. во Франции вышел труд Скалигера «Diatriba de europeorum linguis» («Рассуждение о европейских языках», написано в 1599 г.), где в пределах известных автору европейских языков устанавливаются 11 «языков–матерей»: четыре «больших» – греческая, латинская (с романскими), тевтонская (германская) и славянская, и семь «малых» – эпиротская (албанская), ирландская, кимрская (бриттская) с бретонским, татарская, финская с лопарским, венгерская и баскская. Несмотря на то, что сравнение шло на сопоставлении слова бог в разных языках и что даже латинское и греческое наименование бога (deus, theos) не навело Скалигера на мысль о родстве греческого с латинским языком и он объявил все 11 «матерей» «не связанными между собой никакими узами родства», в пределах романских и особенно германских языков автор сумел провести тонкие различия в степени родства, указав, что одни германские языки – это Water–языки (сам язык–мать и нижненемецкое наречие), другие же – Wasser–языки (верхненемецкое наречие) , т. е. наметил возможность разделения германских языков и немецких диалектов по признаку передвижения согласных, что потом было развито в работах Тен–Кате, Расмуса Раска и Якоба Гримма.

В начале XVII в. Э. Гишар в работе «L"Harmonie etymologique des langues» (1606), несмотря на фантастические сопоставления языков и письменностей, сумел показать семью семитских языков, что далее развивали другие гебраисты, как, например, Иов Лудольф (1624–1704).

Более широкую классификацию, хотя во многом неточную, но с явным признанием понятия семьи языков дал знаменитый математик и философ Готфрид–Вильгельм Лейбниц (1646–1716), распределив известные ему языки на два большие семейства с подразделением одного из них еще на две группы:

I. Арамейские (т.е. семитские).

II. Яфетические:

1. Скифские (финские, тюркские, монгольские и славянские).

2. Кельтские (прочие европейские).

Если в этой классификации переместить славянские языки в «кельтскую» группу, а «скифские» переименовать хотя бы в «урало–алтайские», то мы получим то, к чему языковеды пришли в XIX в.

В XVII в. выходец из Хорватии Юрий Крижанич (1617–1693), проживавший долгие годы на Руси (главным образом в ссылке), дал первый образец сравнения славянских языков; эта попытка поражает своей точностью.

В XVIII в. Ламберт Тен–Кате (1674–1731) в книге «Aenleiding tot de Kenisse van het verhevende Deel der niederduitsche Sprocke» («Введение в изучение благородной части нижненемецкого языка», 1723) произвел тщательное сравнение германских языков и установил важнейшие звуковые соответствия этих родственных языков.

Большое значение среди предшественников сравнительно–исторического метода имеют труды М.В. Ломоносова (1711–1765) «Российская грамматика» (1755), Предисловие «О пользе книг церьковных в российском языке» (1757) и неоконченный труд «О сродных языках российскому и о нынешних диалектах», где дана совершенно точная классификация трех групп славянских языков с указанием на большую близость восточных к южным, показаны на ряде слов правильные этимологические соответствия однокорневых славянских и греческих слов, разъяснен вопрос о степени близости русских диалектов и разобщенности немецких, о месте старославянского языка и намечены родственные отношения между языками европейской части индоевропейских языков.

Во исполнение заветов Лейбница Петр I послал плененного под Полтавой шведа Филиппа–Иоганна Страленберга (1676–1750) в Сибирь для изучения народов и языков, что Страленберг и

выполнил. Вернувшись на родину, он издал в 1730 г. сравнительные таблицы языков Северной Европы, Сибири и Северного Кавказа, чем заложил основу генеалогической классификации для многих неиндоевропейских языков, в частности тюркских.

В XVIII в. в России, претворяя в жизнь предначертания Петра I, первые «российские академики» (Гмелин, Лепехин, Паллас и др.) занимались широким и, как это сейчас принято называть, комплексным изучением земель и окраин Российской империи. Они изучали географическое и геологическое строение территорий, климат, недра, народонаселение и в том числе и языки разноплеменного государства.

Это последнее было подытожено в большом переводно–сопоставительном словаре, выпущенном первым изданием в 1786– 1787 гг. Это был первый словарь такого типа, вышедший под названием «Сравнительные словари всех языков и наречий», где путем перевода русских слов на все доступные языки был собран «Каталог языков» на 200 языков Европы и Азии. В 1791 г. было выпущено второе издание этого словаря с присоединением некоторых языков Африки и Америки (всего 272 языка) .

Материалы для переводов в этих словарях собирались как академиками, так и прочими работниками Российской академии, редакторами были академик Паллас и Янкович–де–Мариево, при личном участии Екатерины II. Таким образом, этому словарю придавалось государственное значение.

Второй аналогичный словарь был осуществлен испанским миссионером по имени Лоренсо Эрвас–и–Пандуро, который первым (итальянским) изданием вышел в 1784 г. под названием «Саtalogo delle lingue conosciute notizia della loro affunita e diversita» и вторым (испанским) – в 1800–1805 гг. под названием «Catalogo de las lenguas de las naciones concidas», где в шести томах собрано было свыше 400 языков с некоторыми справками и сведениями о тех или иных языках.

Последним подобным изданием был труд прибалтийских немцев И. X. Аделунга и И.С. Фатера «Mithridates, oder allgemeine Sprachkunde» («Митридат, или Общее языкознание»), выходивший в 1806–1817 гг., где правильная мысль показать различия языков на связном тексте осуществлена на переводе молитвы «Отче наш» на 500 языков; для большинства языков мира – это фантастический искусственный перевод. В этом издании большой интерес представляют комментарии к переводу и грамматические и иные сведения, в частности заметка В. Гумбольдта о баскском языке.

Все эти попытки «каталогизации языков», как бы они ни были наивны, все же принесли большую пользу: они ознакомили с реальными фактами многообразия языков и возможностей сходства и различия языков в пределах тех же слов, что содействовало интересу к сравнительному сопоставлению языков и обогащало фактическую осведомленность в языках.

Однако одни только лексические сопоставления, да еще без наличия какой–либо подлинной исторической теории, не могли привести к нужным научным результатам. Но почва для возникновения сравнительного языковедения была готова.

Нужен был лишь какой–то толчок, который бы подсказал правильные пути сравнения языков и поставил бы нужные цели подобных исследований.

Таким «толчком» оказалось открытие санскрита , литературного языка древней Индии. Почему это «открытие» могло сыграть такую роль? Дело в том, что и в средние века, и в эпоху Возрождения Индия считалась сказочной страной, полной чудес, описанных в старом романе «Александрия». Путешествия в Индию Марко Поло (XIII в.), Афанасия Никитина (XV в.) и оставленные ими описания отнюдь не рассеяли легенды о «стране золота и белых слонов».

Первый, кто заметил сходство индийских слов с итальянскими и латинскими, был Филиппе Сассети, итальянский путешественник XVI в., о чем он сообщил в своих «Письмах из Индии», однако научных выводов из этих публикаций сделано не было.

Вопрос получил правильную постановку лишь во второй половине XVIII в., когда в Калькутте был учрежден институт восточных культур и Вильям Джонз (1746–1794), изучив санскритские рукописи и познакомившись с современными индийскими языками, смог написать:

«Санскритский язык, какова бы ни была его древность, обладает удивительной структурой, более совершенной, чем греческий язык, более богатой, чем латинский, и более прекрасной, чем каждый из них, но носящей в себе настолько близкое родство с этими двумя языками как в корнях глаголов, так и в формах грамматики, что не могло быть порождено случайностью, родство настолько сильное, что ни один филолог, который занялся бы исследованием этих трех языков, не сможет не поверить тому, что они все произошли из одного общего источника, который, быть может, уже более не существует. Имеется аналогичное основание, хотя и не столь убедительное, предполагать, что и готский и кельтский языки, хотя и смешанные с совершенно различными наречиями, имели то же происхождение, что и санскрит; к этой же семье языков можно было бы отнести и древне–персидский, если бы здесь было место для обсуждения вопросов о древностях персидских».

Этим было положено начало сравнительному языковедению, и дальнейшее развитие науки подтвердило хотя и декларативные, но правильные высказывания В. Джонза.

Главное в его мыслях:

1) сходство не только в корнях, но и в формах грамматики не может быть результатом случайности;

2) это есть родство языков, восходящих к одному общему источнику;

3) источник этот, «быть может, уже больше не существует»;

4) кроме санскрита, греческого и латинского языков, к этой же семье языков относятся и германские, и кельтские, и иранские языки.

В начале XIX в. независимо друг от друга разные ученые различных стран занялись выяснением родственных отношений языков в пределах той или иной семьи и достигли замечательных результатов.

Франц Бопп (1791–1867) прямо пошел от высказывания В. Джонза и исследовал сравнительным методом спряжение основных глаголов в санскрите, греческом, латинском и готском (1816), сопоставляя как корни, так и флексии, что было методологически особо важно, так как соответствия корней и слов для установления родства языков недостаточно; если же и материальное оформление флексий дает такой же надежный критерий звуковых соответствий, – что никак нельзя приписать заимствованию или случайности, так как система грамматических флексий, как правило, не может быть заимствована, – то это служит гарантией верного понимания соотношений родственных языков. Хотя Бопп и полагал в начале своей деятельности, что «праязыком» для индоевропейских языков был санскрит, и хотя он позднее пытался включить в родственный круг индоевропейских языков такие чуждые языки, как малайские и кавказские, но и своей первой работой, и позднее, привлекая данные иранских, славянских, балтийских языков и армянского языка, Бопп доказал на большом обследованном материале декларативный тезис В. Джонза и написал первую «Сравнительную грамматику индогерманских [индоевропейских] языков» (1833).

Иным путем шел опередивший Ф. Боппа датский ученый Расмус–Кристиан Раск (1787–1832). Раск всячески подчеркивал, что лексические соответствия между языками не являются надежными, гораздо важнее грамматические соответствия, ибо заимствования словоизменения, и в частности флексий, «никогда не бывает».

Начав свое исследование с исландского языка, Раск сопоставил его прежде всего с другими «атлантическими» языками: гренландским, баскским, кельтскими – и отказал им в родстве (относительно кельтских Раск позднее переменил мнение). Затем Раск сопоставлял исландский язык (1–й круг) с ближайше родственным норвежским и получил 2–й круг; этот второй круг он сопоставил с другими скандинавскими (шведский, датский) языками (3–й круг), далее с другими германскими (4–й круг), и, наконец, германский круг он сопоставил с другими аналогичными «кругами» в поисках «фракийского» (т. е. индоевропейского) круга, сравнивая германские данные с показаниями греческого и латинского языков.

К сожалению, Раск не привлекал санскрита даже и после того, как он побывал в России и Индии; это сузило его «круги» и обеднило его выводы.

Однако привлечение славянских и в особенности балтийских языков значительно восполнило указанные недочеты.

А. Мейе (1866–1936) так характеризует сравнение мыслей Ф. Боппа и Р. Раска:

«Раск значительно уступает Боппу в том отношении, что не привлекает санскрита; но он указывает на исконное тождество сближаемых языков, не увлекаясь тщетными попытками объяснения первоначальных форм; он довольствуется, например, утверждением, что «каждое окончание исландского языка можно в более или менее ясном виде отыскать в греческом и в латинском», и в этом отношении его книга более научна и менее устарела, чем сочинения Боппа» . Следует указать, что сочинение Раска вышло в 1818 г. на датском языке и лишь в сокращенном виде было напечатано на немецком в 1822 г. (перевод И. С. Фатера).

Третьим основоположником сравнительного метода в языковедении был А. X. Востоков (1781–1864).

Востоков занимался только славянскими языками, и прежде всего старославянским языком, место которого надо было определить в кругу славянских языков. Сопоставляя корни и грамматические формы живых славянских языков с данными старославянского языка, Востоков сумел разгадать многие до него непонятные факты старославянских письменных памятников. Так, Востокову принадлежит заслуга разгадки «тайны юсов», т.е. букв ж и а , которые он определил как обозначения носовых гласных, исходя из сопоставления:

Востоков первый указал на необходимость сопоставления данных, заключающихся в памятниках мертвых языков, с фактами живых языков и диалектов, что позднее стало обязательным условием работы языковедов в сравнительно–историческом плане. Это было новым словом в становлении и развитии сравнительно–исторического метода.

Кроме того, Востоков на материале славянских языков показал, что представляют собой звуковые соответствия родственных языков, такие, например, как судьба сочетаний tj, dj в славянских языках (ср. старославянское свђша, болгарское свещ [свэшт], сербохорватское cbeha, чешское svice, польское swieca, русское свеча – из общеславянского *svetja; и старославянское межда, болгарское межда, сербохорватское мeђа, чешское mez, польское miedw, русское межа – из общеславянского *medza), соответствия русским полногласным формам типа город, голова (ср. старославянское градъ, болгарское град, сербохорватское град, чешское hrad – замок, кремль, польское grod – из общеславянского *gordu; и старославянское глава, болгарское глава, сербохорватское глава, чешское hiava, польское gfowa – из общеславянского *golva и т. п.), а также и метод реконструкции архетипов или праформ, т. е. исходных форм, не засвидетельствованных письменными памятниками. Трудами этих ученых сравнительный метод в языкознании был не только декларирован, но и показан в его методике и технике.

Большие заслуги в уточнении и укреплении этого метода на большом сравнительном материале индоевропейских языков принадлежат Августу–Фридриху Потту (1802–1887), давшему сравнительно–этимологические таблицы индоевропейских языков и подтвердившему важность анализа звуковых соответствий.

В это время отдельные ученые по–новому описывают факты отдельных родственных языковых групп и подгрупп.

Таковы работы Иоганна–Каспара Цейса (1806–1855) по кельтским языкам, Фридриха Дица (1794–1876) по романским языкам, Георга Курциуса (1820–1885) по греческому языку, Якоба Гримма (1785–1868) по германским языкам, и в частности по немецкому языку, Теодора Бенфея (1818–1881) по санскриту, Франтишка Миклошича (1818–1891) по славянским языкам, Августа Шлейхера (1821–1868) по балтийским языкам и по немецкому языку, Ф.И. Буслаева (1818–1897) по русскому языку и других.

Особое значение для проверки и утверждения сравнительно–исторического метода имели работы романистической школы Ф. Дица. Хотя применение метода сравнения и реконструкции архетипов стало обычным для сравнительных языковедов, но скептики законно недоумевали, не видя фактической проверки нового метода. Романистика принесла своими исследованиями эту проверку. Романо–латинские архетипы, восстановленные школой Ф. Дица, были подтверждены письменно зафиксированными фактами в публикациях вульгарной (народной) латыни – языка–родоначальника романских языков.

Таким образом, реконструкция данных, полученных сравнительно–историческим методом, была доказана фактически.

Чтобы закончить очерк развития сравнительно–исторического языковедения, следует захватить и вторую половину XIX в.

Если в первой трети XIX в. ученые, развивавшие сравнительный метод, как правило, исходили из идеалистических романтических предпосылок (братья Фридрих и Август–Вильгельм Шлегели, Якоб Гримм, Вильгельм Гумбольдт), то к середине века ведущим направлением становится естественнонаучный материализм.

Под пером крупнейшего лингвиста 50–60–х гг. XIX в., натуралиста и дарвиниста Августа Шлейхера (1821–1868) аллегорические и метафорические выражения романтиков: «организм языка», «юность, зрелость и упадок языка», «семья родственных языков» – приобретают прямое значение.

По мнению Шлейхера, языки – это такие же естественные организмы, как растения и животные, они рождаются, растут и умирают, они имеют такую же родословную и генеалогию, как и все живые существа. По Шлейхеру, языки не развиваются, а именно растут, подчиняясь законам природы.

Если Бопп имел очень неясное представление о законах применительно к языку и говорил, что «не следует искать в языках законов, которые могли бы оказать более стойкое сопротивление, чем берега рек и морей», то Шлейхер был уверен, что «жизнь языковых организмов вообще совершается по известным законам с правильными и постепенными изменениями» , и он верил в действие «одних и тех же законов на берегах Сены и По и на берегах Инда и Ганга».

Исходя из мысли, что «жизнь языка ничем существенным не отличается от жизни всех прочих живых организмов – растений и животных», Шлейхер создает свою теорию «родословного древа», где и общий ствол, и каждая ветвь делятся всегда пополам, и возводит языки к своему первоистоку – праязыку, «первичному организму», в котором должна господствовать симметрия, регулярность, и весь он должен быть простым; поэтому вокализм Шлейхер реконструирует по образцу санскритского, а консонантизм – по образцу греческого, унифицируя склонения и спряжения по одному образцу, так как многообразие звуков и форм, по Шлейхеру, – результат дальнейшего роста языков. В результате своих реконструкций Шлейхер написал даже басню на индоевропейском праязыке.

Итог своих сравнительно–исторических исследований Шлейхер опубликовал в 1861–1862 г. в книге под названием «Компендиум сравнительной грамматики индогерманских языков».

Позднейшие исследования учеников Шлейхера показали всю несостоятельность его подхода к сравнению языков и к реконструкции.

Во–первых, выяснилось, что «простота» звукового состава и форм индоевропейских языков – результат позднейших эпох, когда сократился бывший богатый вокализм в санскрите и прежний богатый консонантизм в греческом языке. Оказалось, наоборот, данные богатого греческого вокализма и богатого санскритского консонантизма – более верные пути к реконструкции индоевропейского праязыка (исследования Коллитца и И. Шмидта, Асколи и Фикка, Остгоффа, Бругманна, Лескина, а позднее – Ф. де Соссюра, Ф.Ф. Фортунатова, И.А. Бодуэна де Куртенэ и др.).

Во–вторых, первоначальное «единообразие форм» индоевропейского праязыка также оказалось поколебленным исследованиями в области балтийских, иранских и других индоевропейских языков, так как более древние языки могли быть и более многообразны и «многоформенны», чем их исторические потомки.

«Младограмматики», как себя называли ученики Шлейхера, противопоставили себя «старограмматикам», представителям поколения Шлейхера, и прежде всего отреклись от натуралистической догмы («язык – естественный организм»), которую исповедовали их учителя.

Младограмматики (Пауль, Остгофф, Бругманн, Лескин и другие) не были ни романтиками, ни натуралистами, но опирались в своем «безверии в философию» на позитивизм Огюста Конта и на ассоциативную психологию Гербарта. «Трезвая» философская, вернее, подчеркнуто антифилософская позиция младограмматиков не заслуживает должного уважения. Но практические результаты языковедческих исследований этой многочисленной плеяды ученых разных стран оказались очень актуальными.

В этой школе был провозглашен лозунг, что фонетические законы (см. гл. VII, § 85) действуют не везде и всегда одинаково (как думал Шлейхер), а в пределах данного языка (или диалекта) и в определенную эпоху.

Работы К. Вернера (1846–1896) показали, что отклонения и исключения фонетических законов сами обязаны действию иных фонетических законов. Поэтому, как говорил К. Вернер, «должно существовать, так сказать, правило для неправильности, нужно только его открыть».

Кроме того (в работах Бодуэна де Куртенэ, Остгоффа и особенно в трудах Г. Пауля), было показано, что аналогия – такая же закономерность в развитии языков, как и фонетические законы.

Исключительно тонкие работы по реконструкции архетипов Ф. Ф. Фортунатова и Ф. де Соссюра еще раз показали научную силу сравнительно–исторического метода.

Все эти работы опирались на сопоставления различных морфем и форм индоевропейских языков. Особенное внимание уделено было строению индоевропейских корней, которые в эпоху Шлейхера в соответствии с индийской теорией «подъемов» рассматривали в трех видах: нормальном, например vid, в первой ступени подъема – (guna) ved и во второй ступени подъема (vrddhi) vayd, как систему усложнения простого первичного корня. В свете новых открытий в области вокализма и консонантизма индоевропейских языков, имеющихся соответствий и расхождений в звуковом оформлении тех же корней в разных группах индоевропейских языков и в отдельных языках, а также с учетом условий ударения и могущих быть звуковых изменений вопрос об индоевропейских корнях был поставлен иначе: первичным брали наиболее полный вид корня, состоявший из согласных и дифтонгического сочетания (слоговая гласная плюс i, и , n , т, r , l ); благодаря редукции (что связано с акцентологией) могли возникать и ослабленные варианты корня на 1–й ступени: i, и, n , т, r , l без гласной, и далее, на 2–й ступени: ноль вместо i , и или и, т, r , l неслоговые. Однако это до конца не разъясняло некоторых явлений, связанных с так называемым «шва индогерманикум», т.е. с неопределенным слабым звуком, который изображали как ?.

Ф. де Соссюр в своей работе «Memoire sur Ie systeme primitif des voyelles dans les langues indoeuropeennes», 1879 года, исследуя различные соответствия в чередованиях корневых гласных индоевропейских языков, пришел к выводу, что и э могло быть неслоговым элементом дифтонгов, а в случае полной редукции слогового элемента могло становиться слоговым. Но так как такого рода «сонантические коэффициенты» давали в разных индоевропейских языках то e, то a, то o, следовало предположить, что и сами «шва» имели различный вид: ? 1 , ? 2 , ? 3. Сам Соссюр всех выводов не сделал, но предположил, что «алгебраически» выраженным «сонантическим коэффициентам» А и О соответствовали когда–то недоступные прямо по реконструкции звуковые элементы, «арифметическое» разъяснение которых пока невозможно.

После подтверждения текстами вульгарной латыни романских реконструкций в эпоху Ф. Дица это было второе торжество сравнительно–исторического метода, связанное с прямым предвидением, так как после расшифровки в XX в. хеттских клинописных памятников оказалось, что в исчезнувшем к первому тысячелетию до н. э. хеттском (неситском) языке эти «звуковые элементы» сохранились и они определяются как «ларингальные», обозначаемые h, причем в других индоевропейских языках сочетание he давало е, ho давало б, a eh > е, oh > о/а, откуда имеем чередование долгих гласных в корнях. В науке этот комплекс идей известен как «ларингальная гипотеза». Количество исчезнувших «ларингальных» различные ученые подсчитывают по–разному .

О сравнительно–историческом методе писал Ф. Энгельс в «Анти–Дюринге».

«Но раз г–н Дюринг вычеркивает из своего учебного плана всю современную историческую грамматику, то для обучения языку у него остается только старомодная, препарированная в стиле старой классической филологии, техническая грамматика со всей ее казуистикой и произвольностью, обусловленными отсутствием исторического фундамента. Ненависть к старой филологии приводит его к тому, что самый скверный продукт ее он возводит в ранг «центрального пункта действительно образовательного изучения языков». Ясно, что мы имеем дело с филологом, никогда ничего не слыхавшим об историческом языкознании, которое за последние 60 лет получило такое мощное и плодотворное развитие, – и поэтому–то г–н Дюринг ищет «в высокой степени современные образовательные элементы» изучения языков не у Боппа, Гримма и Дица, а у блаженной памяти Хейзе и Беккера» . Несколько ранее в этой же работе Ф. Энгельс указывал: «Материя и форма родного языка» становятся понятными лишь тогда, когда прослеживается его возникновение и постепенное развитие, а это невозможно, если не уделять внимания, во–первых, его собственным отмершим формам и, во–вторых, родственным живым и мертвым языкам» .

Конечно, эти высказывания не отменяют необходимости в описательных, а не исторических грамматиках, которые нужны прежде всего именно в школе, но ясно, что такие грамматики строить на основе «блаженной памяти Хейзе и Беккера» было бы нельзя, и Энгельс очень точно указал на разрыв «школьной грамматической премудрости» того времени и передовой науки той эпохи, развивавшейся под знаком историзма, неведомого предыдущему поколению.

Для сравнительных языковедов конца XIX–начала XX в. «праязык» постепенно делается не искомым, а лишь техническим средством изучения реально существующих языков, что отчетливо сформулировано у ученика Ф. де Соссюра и младограмматиков – Антуана Мейе (1866–1936).

«Сравнительная грамматика индоевропейских языков находится в том положении, в каком была бы сравнительная грамматика романских языков, если бы не был известен латинский язык: единственная реальность, с которой она имеет дело, это соответствия между засвидетельствованными языками» ; «два языка называются родственными, когда они оба являются результатом двух различных эволюции одного и того же языка, бывшего в употреблении раньше. Совокупность родственных языков составляет так называемую языковую семью» , «метод сравнительной грамматики применим не для восстановления индоевропейского языка в том виде, как на нем говорили, а лишь для установления определенной системы соответствий между исторически засвидетельствованными языками» . «Совокупность этих соответствий составляет то, что называется индоевропейским языком» .

В этих рассуждениях А. Мейе, несмотря на их трезвость и разумность, сказались две черты, свойственные позитивизму конца XIX в.: это, во–первых, боязнь более широких и смелых построений, отказ от попыток исследования, идущего в глубь веков (чего не боялся учитель А. Мейе – Ф. де Соссюр, гениально наметивший «ларингальную гипотезу»), и, во–вторых, антиисторизм. Если не признавать реального существования языка–основы как источника существования продолжающих его в дальнейшем родственных языков, то вообще следует отказаться от всей концепции сравнительно–исторического метода; если же признавать, как это говорит Мейе, что «два языка называются родственными, когда они оба являются результатом двух различных эволюции одного и того же языка, бывшего в употреблении раньше», то надо пытаться исследовать этот «ранее бывший в употреблении язык–источник», пользуясь и данными живых языков и диалектов, и показаниями древних письменных памятников и используя все возможности правильных реконструкций, учитывая данные развития народа, носителя этих языковых фактов.

Если нельзя реконструировать язык–основу полностью, то можно добиться реконструкции его грамматического и фонетического строя и в какой–то мере основного фонда его лексики.

Каково же отношение советского языкознания к сравнительно–историческому методу и к генеалогической классификации языков как выводу из сравнительно–исторических исследований языков?

1) Родственная общность языков вытекает из того, что такие языки происходят от одного языка–основы (или группового праязыка) путем его распадения благодаря дроблению коллектива–носителя. Однако это длительный и противоречивый процесс, а не следствие «расщепления ветви надвое» данного языка, как мыслил А. Шлейхер. Тем самым исследование исторического развития данного языка или группы данных языков возможно только на фоне исторической судьбы того населения, которое являлось носителем данного языка или диалекта.

2) Язык–основа не только «совокупность… соответствий» (Мейе), а реальный, исторически существовавший язык, который полностью восстановить нельзя, но основные данные его фонетики, грамматики и лексики (в наименьшей мере) восстановить можно, что блестяще подтвердилось по данным хеттского языка применительно к алгебраической реконструкции Ф. де Соссюра; за совокупностью же соответствий следует сохранить положение реконструктивной модели.

3) Что и как можно и должно сравнивать при сравнительно–историческом изучении языков?

а) Надо сравнивать слова, но не только слова и не всякие слова, и не по их случайным созвучиям.

«Совпадение» слов в разных языках при том же или подобном звучании и значении ничего доказать не может, так как, во–первых, это может быть следствием заимствования (например, наличие слова фабрика в виде fabrique, Fabrik, fabriq, фабрик, fabrika и т. п. в самых разных языках) или результатом случайного совпадения: «так, по–английски и по–новоперсидски то же сочетание артикуляций bad означает «дурной», и тем не менее персидское слово ничего не имеет общего с английским: это чистая «игра природы». «Совокупное рассмотрение английской лексики и новоперсидской лексики показывает, что из этого факта никакие выводы сделать нельзя» .

б) Можно и должно брать слова сравниваемых языков, но только те, которые исторически могут относиться к эпохе «языка–основы». Так как существование языка–основы следует предполагать в общинно–родовом строе, то ясно, что искусственно созданное слово эпохи капитализма фабрика для этого не годится. Какие же слова годятся для такого сравнения? Прежде всего имена родства, эти слова в ту отдаленную эпоху были наиболее важными для определения структуры общества, часть из них сохранилась и до наших дней как элементы основного словарного фонда родственных языков (мать, брат, сестра), часть уже «вышла в тираж», т. е. перешла в пассивный словарь (деверь, сноха, ятры), но для сравнительного анализа годятся и те, и другие слова; например, ятры, или ятровь, – «жена деверя» – слово, имеющее параллели в старославянском, в сербском, словенском, чешском и польском, где jetrew и более раннее jetry показывают носовую гласную, что связывает этот корень со словами утроба, нутро, внутр- [енности], с французским entrailles и т. п.

Для сравнения подходят также числительные (до десяти), некоторые исконные местоимения, слова, обозначающие части тела, и далее названия некоторых животных, растений, орудий, но здесь могут быть существенные расхождения между языками, так как при переселениях и общении с другими народами одни слова могли теряться, другие – заменяться чужими (например, лошадь вместо конь), третьи – просто заимствоваться.

Таблица, помещенная на с. 406, показывает лексические и фонетические соответствия в разных индоевропейских языках по рубрикам указанных слов.

4) Одних «совпадений» корней слов или даже слов для выяснения родства языков недостаточно; как уже в XVIII в. писал В. Джонз, необходимы «совпадения» и в грамматическом оформлении слов. Речь идет именно о грамматическом оформлении, а не о наличии в языках тех же или подобных грамматических категорий. Так, категория глагольного вида ярко выражена в языках славянских и в некоторых языках Африки; однако выражается это материально (в смысле грамматических способов и звукового оформления) совершенно по–разному. Поэтому на основании данного «совпадения» между данными языками речи о родстве быть не может.

Но если те же грамматические значения выражаются в языках тем же способом и в соответствующем звуковом оформле нии, то это свидетельствует более чем что–либо о родстве данных языков, например:

где не только корни, но и грамматические флексии– ут, - жть , - anti, - onti, - unt, - and в точности соответствуют друг другу и восходят к одному общему источнику [хотя значение этого слова в других языках отличается от славянских – «нести»].

Важность критерия грамматических соответствий заключается в том, что если можно заимствовать слова (что бывает чаще всего), иногда грамматические модели слов (связанные с определенными деривационными аффиксами), то словоизменительные формы, как правило, не могут заимствоваться. Поэтому сравнительное сопоставление падежных и глагольно–личных флексий вернее всего приводит к нужному результату.

5) При сравнении языков очень важную роль играет звуковое оформление сравниваемого. Без сравнительной фонетики не может быть сравнительного языковедения. Как уже было выше указано, полное звуковое совпадение форм слов разных языков ничего показать и доказать не может. Наоборот, частичное совпадение звуков и частичное расхождение, при условии регулярных звуковых соответствий, может быть самым надежным критерием родства языков. При сопоставлении латинской формы ferunt и русской берут на первый взгляд трудно обнаружить общее. Но если мы убедимся, что начальному славянскому б в латинском регулярно соответствует f (брат – frater, боб – faba, берут –ferunt и т. п.), то звуковое соответствие начального латинского f славянскому б делается ясным. Что касается флексий, то выше уже было указано соответствие русского у перед согласной старославянскому и древнерусскому ж (т. е. носовому о ) при наличии в других индоевропейских языках сочетаний гласный + носовая согласная + согласная (или в конце слова), так как подобные сочетания в этих языках не давали носовых гласных, а сохранялись в виде–unt , - ont(i), - and и т. п.

Установление регулярных «звуковых соответствий» – одно из первых правил сравнительно–исторической методики изучения родственных языков.

6) Что касается значений сопоставляемых слов, то они тоже не обязательно должны совпадать нацело, а могут расходиться по законам полисемии.

Так, в славянских языках город, град, grod и т. п. означают «населенный пункт определенного типа», а берег, бриjег, бряг, brzeg, breg и т. п. означают «берег», но соответствующие им в иных родственных языках слова Garten и Berg (в немецком) означают «сад» и «гора». Нетрудно догадаться, как *gord – первоначально «огороженное место» могло получить значение «сад», а *berg могло получить значение и всякого «берега» с горой или без горы или же, наоборот, значение всякой «горы» у воды или без нее. Бывает, что значение тех же слов при расхождении родственных языков и не меняется (ср. русское борода и соответствующее немецкое Bart – «борода» или русское голова и соответствующее литовское galva – «голова» и т. п.).

7) При установлении звуковых соответствий необходимо учитывать исторические звуковые изменения, которые в силу внутренних законов развития каждого языка проявляются в последнем в виде «фонетических законов» (см. гл. VII, § 85).

Так, очень соблазнительно сопоставить русское слово гать и норвежское gate – «улица». Однако это сопоставление ничего не дает, как правильно отмечает Б. А. Серебренников, так как в германских языках (к которым принадлежит норвежский) звонкие взрывные (b , d, g ) не могут быть первичными благодаря «передвижению согласных», т. е. исторически действовавшему фонетическому закону. Наоборот, на первый взгляд такие трудно сопоставимые слова, как русское жена и норвежское kona, легко можно привести в соответствие, если знать, что в скандинавских германских языках [k] происходит из [g], а в славянских [g] в положении перед гласными переднего ряда изменялось в [ж], тем самым норвежское kona и русское жена восходят к одному и тому же слову; ср. греческое gyne – «женщина», где не произошло ни передвижения согласных, как в германских, ни «палатализации» [g] в [ж] перед гласными переднего ряда, как в славянских.

Если мы знаем фонетические законы развития данных языков, то нас никак не могут «пугать» такие сопоставления, как русское я и скандинавское ik или же русское сто и греческое hekaton.

8) Как же осуществляется реконструкция архетипа, или праформы, при сравнительно–историческом анализе языков?

Для этого необходимо:

а) Сопоставлять и корневые, и аффиксальные элементы слов.

б) Сопоставлять данные письменных памятников мертвых языков с данными живых языков и диалектов (завет А. X. Востокова).

в) Производить сравнение по методу «расширяющихся кругов», т. е. идя от сопоставления ближайше родственных языков к родству групп и семей (например, русский сопоставлять с украинским, восточнославянские языки – с другими группами славянских, славянские – с балтийскими, балто–славянские – с иными индоевропейскими (завет Р. Раска).

г) Если мы наблюдаем в ближнеродственных языках, например, такое соответствие, как русское – голова, болгарское – глава, польское – glowa (что поддержано и другими аналогичными случаями, как золото, злато, zloto, а также ворона, врана, wrona, и другими регулярными соответствиями), то возникает вопрос:какой же вид имел архетип (праформа) этих слов родственных языков? Вряд ли какой–либо из указанных: эти явления параллельные, а не восходящие друг к другу. Ключ к решению данного вопроса находится, во–первых, в сопоставлении с другими «кругами» родственных языков, например с литовским galvd – «голова», с немецким gold – «золотой» или опять же с литовским arn – «ворона», а во–вторых, в подведении данного звукового изменения (судьба групп *tolt, tort в славянских языках) под более общий закон, в данном случае под «закон открытых слогов» , по которому в славянских языках звуковые группы о , е перед [l], [r] между согласными должны были дать или «полногласие» (две гласных вокруг или [r], как в русском), или метатезу (как в польском), или метатезу с удлинением гласной (откуда о > а, как в болгарском).

9) При сравнительно–историческом исследовании языков надо особо выделять заимствования. С одной стороны, они ничего сравнительного не дают (см. выше о слове фабрика); с другой –заимствования, оставаясь в неизменном фонетическом оформлении в заимствовавшем языке, могут сохранять архетип или вообще более древний облик данных корней и слов, так как в заимствовавшем языке не происходило тех фонетических изменений, которые характерны для языка, из которого произошло заимствование. Так, например, полногласное русское слово толокно и слово, в котором отражается результат исчезновения бывших носовых гласных, кудель имеются в виде древнего заимствования talkkuna и kuontalo в финском языке, где сохраняется вид этих слов, более близкий к архетипам. Венгерское szalma – «солома» показывает на древние связи угров (венгров) и восточных славян в эпоху до образования полногласных сочетаний в восточнославянских языках и подтверждает реконструкцию русского слова солома в общеславянском в виде *solma .

10) Без правильной методики реконструкции невозможно установление достоверных этимологии. О трудностях установления правильных этимологии и роли сравнительно–исторического изучения языков и реконструкции, в частности в этимологических исследованиях, см. в анализе этимологии слова пшено в курсе «Введение в языкознание» Л. А. Булаховского (1953, стр. 166).

Результаты почти двухсотлетних исследований языков методом сравнительно–исторического языкознания подытоживаются в схеме генеалогической классификации языков.

Выше уже было сказано о неравномерности знаний о языках различных семей. Поэтому одни семьи, более изученные, изложены детальнее, другие же семьи, менее известные, даны в виде более сухих перечней.

Семьи языков разделяются на ветви, группы, подгруппы, под–подгруппы родственных языков. Каждая ступень дробления объединяет более близкие языки по сравнению с предшествующей, более общей. Так, языки восточнославянские обнаруживают большую близость, чем вообще славянские, а славянские – большую близость, чем индоевропейские.

При перечне языков в пределах группы и групп в пределах семьи сначала перечисляются языки живые, а затем уже мертвые.

Перечисление языков сопровождается минимальным географическим, историческим и филологическим комментарием.

I. ИНДОЕВРОПЕЙСКИЕ ЯЗЫКИ

(всего более 96 живых языков)

1) Хинди и урду (иногда объединявшихся общим названием хиндустани) - две разновидности одного новоиндийского литературного языка; урду– государственный язык Пакистана, имеет письменность на основе арабского алфавита; хинди (государственный язык Индии) – на основе староиндийского письма деванагари.

2) Бенгали.

3) Панджаби.

4) Лахнда(ленди).

5) Синдхи.

6) Раджастхани

7)Гуджарати.

8) Маратхи.

9) Сингальский.

10) Непали (восточный пахари, в Непале).

11) Б ихари.

12) Ория (иначе: одри, уткали, в восточной Индии).

13) Ассамский.

14) Цыганский, выделившийся в результат переселения и миграций в V – Х вв. н. э.

15) Кашмири и другие дардские языки.

16) Ведийский– язык древнейших священных книг индийцев – Вед, сложившихся в первой половине второго тысячелетия до н. э. (записаны были позднее).

17) Санскри т. «Классический» литературный язык древних индийцев с III в. до н. э. по VII в. н. э. (буквально санскрит samskrta значит «обработанный», в противоположность prakrta – «не нормализованный» разговорный язык); на санскрите осталась богатая литература, религиозная и светская (эпос, драматургия); первая грамматика санскрита IV в. до н. э. Панини, переработана в XIII в. н. э. Вопадевой.

18) Пали– среднеиндийский литературный и культовый язык средневековой эпохи.

19) Пракриты – различные разговорные среднеиндий–ские наречия, от которых пошли новоиндийские языки; на пракритах написаны реплики второстепенных лиц в санскритской драматургии.

(более 10 языков; наибольшую близость обнаруживает с индийской группой, с которой объединяется в общую индоиранскую, или арийскую, группу;

а р ь я – племенное самоназвание в древнейших памятниках, из него и ран, и алан– самоназвание скифов)

1) Персидский (фарси) – письменность на основе арабского алфавита; о древнеперсидском и средне персидском см. ниже.

2) Дари (фарси–кабули) – литературный язык Афганистана, наряду с пушту.

3) Пушту (пашто, афганский)– литературный язык, с 30–х гг. государственный язык Афганистана.

4) Белуджский (балучи).

5) Таджикский.

6) Курдский.

7) Осетинский; наречия: иронское (восточное) и дигорское (западное). Осетины – потомки аланов–скифов.

8) Татский– таты разделяются на татов–мусульман и «горских евреев».

9) Талышский.

10) Прикаспийские (гилянские, мазандеранские) диалекты.

11) Памирские языки (шугнанский, рушанский, бартангский, capыкольский, хуфский, орошорский, язгулямский, ишкашимский, ваханский) – бесписьменные языки Памира.

12) Ягнобскии.

13) Древнеперсидский – язык клинописных надписей эпохи Ахеменидов (Дария, Ксеркса и др.) VI – IV вв. до н. э.

14) Авестийский – другой древнеиранский язык, дошедший в среднеперсидских списках священной книги «Авеста», где собраны религиозные тексты культа зороастрийцев, последователей Заратуштры (по–гречески: Зороастра).

15) Пехлеви– среднеперсидский язык III – IX вв. н. э., сохранившийся в переводе «Авесты» (этот перевод называется «Зенд», откуда долгое время сам авестийский язык неправильно называли зендским).

16) Мидийский – род северо–западных иранских диалектов; письменных памятников не сохранилось.

17) Парфянский– один из среднеперсидских языков III в. до н. э. – III в. н. э., распространенный в Парфии на юго–восток от Каспийского моря.

18) Согдийский – язык Согдианы в долине Зеравшана, первое тысячелетие н. э.; предок ягнобского языка.

19) Хорезмййский – язык Хорезма по нижнему течению Аму–Дарьи; первое – начало второго тысячелетия н. э.

20) Скифский– язык скифов (аланов), живших в степях по северному берегу Черного моря и на восток до границ Китая в первом тысячелетии до н. э. и первом тысячелетии н. э.; сохранился в собственных именах в греческой передаче; предок осетинского языка.

21) Бактрийский (кушанский) – язык древней Бактрии по верхнему течению Аму–Дарьи, а также язык Кушанского Царства; начало первого тысячелетия н.э.

22) Сакский (хотанский)– в Средней Азии и в Китайском Туркестане; от V – Х вв. н. э. остались тексты, написанные индийским письмом брахми.

Примечание. Большинство современных иранистов подразделяют живые и мертвые иранские языки на следующие группы:

А. Западные

1) Юго–западные: древне–и среднеперсидский, современный персидский, таджикский, татский и некоторые другие.

2) Северозападные: мидийский, парфянский, белуджский (балучи), курдский, талышский и другие прикаспийские.

Б. Восточные

1) Юго–восточные: сакский (хотанский), пушту (пашто), памирские.

2) Северо–восточные: скифский, согдийский, хорезмийский, осетинский, ягнобский.

3. Славянская группа

А. Восточная подгруппа

1) Русский; наречия: северно (велико) русское – «окающее» и южно (велико) русское - «акающее»; русский литературный язык сложился на почве переходных говоров Москвы и ее окрестностей, куда с юга и юго–востока тульские, курские, орловские и рязанские диалекты распространили черты, чуждые северным говорам, бывшим диалектной основой московского говора, и вытеснившие некоторые особенности последних, а также путем усвоения элементов церковнославянского литературного языка; кроме того, в русский литературный язык в XVI– XVIII вв. вошли различные иноязычные элементы; письменность на основе русского алфавита, переработанного из славянского – «кириллицы» при Петре Первом; древнейшие памятники XI в. (они же относятся и к языкам украинскому и белорусскому); государственный язык Российской Федерации, межнациональный язык для общения народов Российской Федерации и сопредельных территорий бывшего СССР, один из мировых языков.

2) Украинский (или украинский; до революции 1917 г. – малорусский или малороссийский; три основных наречия: северное, юго–восточное, юго–западное; литературный язык начинает складываться с XIV в., современный литературный язык существует с конца XVIII в. на базе Поднепровских говоров юго–восточного наречия; письменность на основе кириллицы в ее послепетровской разновидности.

3) Белорусский; письменность с XIV в. на основе кириллицы. Диалекты северо–восточный и юго–западный; литературный язык – на основе среднебелорусских говоров. Б. Южная подгруппа

4) Болгарский – образовался в процессе контактирования славянских диалектов с языком камских булгар, откуда и получил свое название; письменность на основе кириллического алфавита; древнейшие памятники с Х в. н. э.

5) Македонский.

6) Сербскохорватский; у сербов письмо на основе кириллицы, у хорватов – на основе латинского; древнейшие памятники с XII в.

7) Словенский; письменность на основе латинского алфавита; древнейшие памятники с X–XI вв.

8) Старославянский (или древнецерковно–славянский) – общий литературный язык славян средневекового периода, возникший на основе солунских говоров древнеболгарского языка в связи с введением письменности для славян (две азбуки: глаголица и кириллица) и переводом церковных книг для пропаганды христианства среди славян в IX–Х вв. н. э., у западных славян был вытеснен латынью в связи с западным влиянием и переходом в католицизм; в виде церковнославянского – составной элемент русского литературного языка.

В. Западная подгруппа

9) Чешский; письменность на основе латинского алфавита; древнейшие памятники с XIII в.

10) Словацкий; письменность на основе латинского алфавита.

11) Польский; письменность на основе латинского алфавита; древнейшие памятники с XIV в.

12) Кашубский; утратил самостоятельность и стал диалектом польского языка.

13) Лужицкий (за границей: сорабский, вендский); два варианта: верхнелужицкий (или восточный и нижнелужицкий (или западный); письменность на основе латинского алфавита.

14) Полабский – вымер в XVIII в., был распространен по обоим берегам р. Лабы (Эльбы) в Германии.

15) Поморские диалекты – вымерли в средневековый период в связи с насильственным онемечиванием; были распространены по южному побережью Балтийского моря в Поморье (Померания).

4. Балтийская группа

1)Литовский; письменность на основе латинского алфавита; памятники с XIV в.

2) Латышский; письменность на основе латинского алфавита; памятники с XIV в.

4) Прусский– вымер в XVII в. в связи с насильственным онемечиванием; территория бывшей Восточной Пруссии; памятники XIV–XVII вв.

5) Ятвяжский, куршский и др. языки на территории Литвы и Латвии, вымершие к XVII–XVIII вв.

5. Германская группа

А. Северногерманская (скандинавская) подгруппа

1) Датский; письменность на основе латинского алфавита; служил литературным языком и для Норвегии до конца XIX в.

2) Шведский; письменность на основе латинского алфавита.

3) Норвежский; письменность на основе латинского алфавита, первоначально датская, так как литературным языком норвежцев до конца XIX в. был датский язык. В современной Норвегии две формы литературного языка: риксмол (иначе: букмол) – книжный, более близкий к датскому, илансмол (иначе: нюнорск), более близкий норвежским диалектам.

4) Исландский; письменность на основе латинского алфавита; письменные памятники с XIII в. («саги»).

5) Фарерский.

Б. Западногерманская подгруппа

6) Английский; литературный английский язык сложился в XVI в. н. э. на основе лондонского диалекта; V–XI вв. – древнеанглийский (или англосаксонский), XI–XVI вв. – среднеанглийский и с XVI в. – новоанглийский; письменность на основе латинского алфавита (без изменений); письменные памятники с VII в.; язык международного значения.

7) Нидерландский (голландский) с фламандским; письменность на латинской основе; в Южно–Африканской Республике живут буры, переселенцы из Голландии, которые говорят на разновидности нидерландского языка, на бурском языке (иначе: африкаанс).

8) Фризский; памятники с XIV в.

9) Немецкий; два наречия; нижненемецкое (северное, Niederdeutsch или Plattdeutsch) и верхненемецкое (южное, Hochdeutsch); литературный язык сложился на основе южнонемецких говоров, но со многими чертами северных (особенно в произношении), однако единства до сих пор не представляет; в VIII–XI вв. – древневерхненемецкий, в XII–XV вв. – средневерхненемецкий, с XVI в. – нововерхненемецкий, выработанный в саксонских канцеляриях и переводами Лютера и его сподвижников; письменность на основе латинского алфавита в двух разновидностях: готический и антиква; один из крупнейших языков мира.

10) И д и ш (или йидиш, новоеврейский)– различные верхненемецкие диалекты, смешанные с элементами древнееврейского, славянских и других языков.

В. Восточногерманская подгруппа

11)Готский, существовавший в двух диалектах. Вестготский – обслуживал средневековое готское государство в Испании и Северной Италии; имел письменность на основе готского алфавита, составленного епископом Вульфилой в IV в. н. э. для перевода Евангелия, которое является самым древним памятником германских языков. Остготский – язык восточных готов, живших в раннем средневековье на побережье Черного моря и в южном Поднепровье; существовал до XVI в. в Крыму, благодаря чему сохранился небольшой словарик, составленный голландским путешественником Бусбеком.

12) Бургундский, вандальский, гепидский, герульский – языки древнегерманских племен на территории Восточной Германии.

6. Романская группа

(до распадения Римской империи и образования романских языков – италийская)

1)Французский; литературный язык сложился к XVI в. на основе диалекта Иль–де–Франса с центром в Париже; французские же диалекты сложились в начале средневековья в результате скрещивания народной (вульгарной) латыни завоевателей римлян и языка покоренных туземцев–галлов – галльского; письменность на основе латинского алфавита; древнейшие памятники с IX в. н. э.; среднефранцузский период с IX по XV в., новофранцузский – с XVI в. Французский язык раньше других европейских языков приобрел международное значение.

2) Провансальский (окситанский); язык национального меньшинства юго–восточной Франции (Прованс); как литературный существовал в средние века (лирика трубадуров) и дожил до конца XIX в.

3) Итальянский; литературный язык сложился на почве тосканских диалектов, и в частности говора Флоренции, возникших благодаря скрещиванию вульгарной латыни с языками смешанного населения средневековой Италии; письменность на латинском алфавите, исторически – первый национальный язык в Европе .

4) Сардинский (или сардский).

5) Испанский; сложился в Европе в результате скрещивания народной (вульгарной) латыни с языками туземного населения римской провинции Иберии; письменность на основе латинского алфавита (то же относится к каталанскому и португальскому).

6) Галисийский.

7) Каталанский.

8) Португальский.

9) Румынский; сложился в результате скрещивания народной (вульгарной) латыни и языков туземцев римской провинции Дакии; письменность на основе латинского алфавита.

10) Молдавский (разновидность румынского); письменность на основе русского алфавита.

11) Македоно–румынский (аромунский).

12) Ретороманский – язык национального меньшинства; с 1938 г. признан одним из четырех государственных языков Швейцарии.

13) Креольские языки – скрещенные романские с местными языками (гаитянский, маврикийский, сейшельский, сенегальский, папьяменто и др.).

Мертвые (италийские):

14) Латинский – литературный государственный язык Рима в республиканскую и императорскую эпоху (III в. до н. э. – первые века средневековья); язык богатых литературных памятников, эпических, лирических и драматических, исторической прозы, юридических документов и ораторского искусства; древнейшие памятники с VI в. до н. э.; первое описание латинского языка у Варрона, I в. до н. э.; классическая грамматика Доната - IV в. н. э.; литературный язык западноевропейского средневековья и язык католической церкви; наряду с древнегреческим – источник международной терминологии.

15) Средневековая вульгарная латынь– народнолатинские говоры раннего средневековья, которые при скрещивании с туземными языками римских провинций Галлии, Иберии, Дакии и т. д. породили романские языки: французский, испанский, португальский, румынский и т. д.

16) Оскские, умбрские, сабельские и другие италийские говоры сохранились в отрывочных письменных памятниках последних веков до н. э.

7. Кельтская группа

А. Гойдельская подгруппа

1)Ирландский; письменные памятники с IV в. н. э. (ога–мическое письмо) и с VII в. (на латинской основе); является литературным и в настоящее время.

2) Шотландский (гэльский).

3)Мэнский– язык острова Мэн (в Ирландском море).

Б. Бриттская подгруппа

4) Бретонский; бретонцы (в прошлом бритты) переселились после прихода англосаксов с Британских островов на континент Европы.

5) Валлийский (уэльский).

6) Корнский; на Корнуолле – полуострове юго–западной Англии.

В. Галльская подгруппа

7) Галльский; вымер с эпохи образования французского языка; был распространен в Галлии, Северной Италии, на Балканах и даже в Малой Азии.

8. Греческая группа

1) Новогреческий, с XII в.

2) Древнегреческий, Х в. до н. э. – V в. н. э.; ионическо–аттические диалекты с VII–VI вв. до н. э.; ахейские (аркадо–кипрские) диалекты с V в. до н. э., северо–восточные (беотийские, фессалийские, лесбосские, эолийские) диалекты с VII в. до н. э. и западные (дорийские, эпирский, критские) диалекты; древнейшие памятники с IX в. до н. э. (поэмы Гомера, эпиграфика); с IV в. до н. э. общий литературный язык койнэ на основе аттического диалекта с центром в Афинах; язык богатых литературных памятников, эпических, лирических и драматических, философской и исторической прозы; от III–II вв. до н. э. труды александрийских грамматиков; наряду с латинским – источник международной терминологии.

3) Среднегреческий, или византийский, – государственный литературный язык Византии от первых веков н. э. до XV в.; язык памятников – исторических, религиозных и художественных.

9. Албанская группа

Албанский, письменные памятники на основе латинского алфавита с XV в.

10. Армянская группа

Армянский; литературный с V в. н. э.; содержит некоторые элементы, восходящие к кавказским языкам; древнеармянский язык – грабар – сильно отличается от современного живого ашхарабара.

11. Хетто–лувийская (анатолийская) группа

1) Хеттский (хеттско–неситский, известный по клинописным памятникам XVIII– XIII вв. до н. э.; язык Хеттского государства в Малой Азии.

2)Лувийский в малой Азии (XIV–XIII вв. до н. э.).

3) Пaлaйcкий

4)Карийский

5) Лидийский анатолийские языки античной эпохи.

6)Ликййский

12. Тохарская группа

1) Тохарский А (турфанский, карашарский) – в Китайском Туркестане (Синьцзяне).

2) Тохарский Б(кучанский)– там же; в Куче до VII в. н. э.

Известны по рукописям примерно V–VIII вв. н. э. на основе индийского письма брахми, обнаруженным при раскопках в XX в.

Примечание 1.По ряду оснований сближаются следующие группы индоевропейских языков: и н д о - иранские (арийские), славяно - балтийские и итало–кельтские.

Примечание 2. Индо–иранские и славяно–балтийские языки можно объединить в раздел sat?m–языков, в противоположность прочим, относящимся к kentom–языкам; это деление проводится по судьбе индоевропейских *g и *k средненебных, которые в первых дали переднеязычные фрикативные (catam, simtas, сьто – «сто»), а во вторых остались заднеязычными взрывными; в германских благодаря передвижению согласных – фрикативными (hekaton, kentom (позднее centum), hundert и т. п. – «сто»).

Примечание 3. Вопрос о принадлежности к индоевропейским языкам венетского, мессапского, очевидно, иллирийской группы (в Италии), фригийского, фракийского (на Балканах) в целом может считаться решенным; языки пеласгский (Пелопоннес до греков), этрускский (в Италии до римлян), лигурский (в Галлии) не выяснены еще в своих отношениях к индоевропейским языкам.

А. Западная группа: абхазско–адыгские языки

1. Абхазская подгруппа

1) Абхазский; диалекты: бзыбский – северный и абжуйский (или кадорский) – южный; письменность до 1954 г. на основе грузинского алфавита, теперь – на русской основе.

2) Абазинский; письменность на основе русского алфавита.

2 . Черкесская подгруппа

1)Адыгейский.

2) Кабардинский (кабардино–черкесский).

3) Убыхский (убыхи эмигрировали при царизме в Турцию).

Б. Восточная группа: нахско–дагестанские языки

1. Нахская подгруппа

1)Чеченский имеют письменность на русской основе.

2) Ингушскии

3)Бацбийский (цова–тушинский).

2. Дагестанская подгруппа

1) Аварский.

2) Даргинский.

3) Лакский.

4) Лезгинский.

5) Табасаранский.

Эти пять языков имеют письменность на русской основе. Остальные языки бесписьменные:

6) Андииский.

7) Каратинский.

8) Тиндинский.

9) Чамалинский.

10)Багвалинский.

11)Ахвахский.

12) Ботлихский.

13) Годоберинский.

14) Цезский.

15) Бежтинский.

16)Хваршинский.

17) Гунзибский.

18)Гинухский.

19) Цахурский.

20) Рутульский.

21)Агульский.

22) Арчинский.

23)Будухский.

24) Крызский.

25) Удинский.

26)Хиналугский.

3. Южная группа: картвельские (иберийские) языки

1) Мегрельский.

2) Лазский (чанский).

3) Грузинский: письменность на грузинском алфавите с V в. н. э., богатые литературные памятники средневековья; говоры: хевсурский, картлийский, имеретинский, гурийский, кахетинский, аджарский и др.

4) Сванский.

Примечание. У всех языков, имеющих письменность (кроме грузинского и убыхского), она основана на русском алфавите, а в предшествующий период в течение нескольких лет – на латинском.

III. ВНЕ ГРУППЫ–БАСКСКИЙ ЯЗЫК

IV. УРАЛЬСКИЕ ЯЗЫКИ

1. ФИННО–УГОРСКИЕ (УГРО–ФИНСКИЕ) ЯЗЫКИ

А. Угорская ветвь

1) Венгерский, письменность на латинской основе.

2) Мансийский (вогульский); письменность на русской основе (с 30–х гг. XX в.).

3) Хантыйский (остяцкий); письменность на русской основе (с 30–х гг. XX в.).

Б. Прибалтийско–финская ветвь

1) Финский (суоми); письменность на основе латинского алфавита.

2) Эстонский; письменность на основе латинского алфавита.

3) Ижорский.

4)Карельский.

5)Вепсский.

6) Водский.

7) Ливский.

8) Саамский (саами, лопарский).

В. Пермская ветвь

1)Коми–зырянский.

2) Коми–пермяцкий.

3) Удмуртский.

Г. Волжская ветвь

1) Марийский (мари, черемисский), наречия:нагорное по правому берегу Волги и луговое – по левому.

2) Мордовские: два самостоятельных языка: эрзянский и мокшанский.

Примечание. У финского и эстонского языков письменность на основе латинского алфавита; у марийского и мордовских – издавна на основе русского алфавита; у коми–зырянского, удмуртского и коми–пермяцкого – на русской основе (с 30–х гг. XX в.).

2. САМОДИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

1) Ненецкий (юрако–самоедский).

2)Нганасанский (тавгийский).

3) Энецкий (енисейско - самоедский).

4) Селькупский (остяко–самоедский).

Примечание. Современная наука считает самодийские языки родственными финно–угорским, которые прежде рассматривались как изолированная семья и с которыми самодийские образуют более крупное объединение – уральские языки.

1) Турецкий (раньше османский); письменность с 1929 г. на основе латинского алфавита; до тех пор на протяжении нескольких веков – на основе арабского алфавита.

2) Азербайджанский.

3) Туркменский.

4) Гагаузский.

5) Крымско - татарский.

6)Карачаево–балкарский.

7) Кумыкский – употреблялся как общий язык для кавказских народов Дагестана.

8) Ногайский.

9) Караимский.

10) Татарский, с тремя диалектами – средним, западным (мишарским) и восточным (сибирским).

11)Башкирский.

12) Алтайский (ойротский).

13)Шорский с диалектами кондомским и мрасским .

14) Хакасский (с диалектами согайским, бельтирским, качйнским, койбальским, кызыльским, шорским).

15)Тувинский.

16)Якутский.

17) Долганский.

18) Казахский.

19) Киргизский.

20)Узбекский.

21) Каракалпакский.

22) Уйгурский (новоуйгурский).

23) Чувашский, потомок языка камских булгар, письменность с самого начала на основе русского алфавита.

24) Орхонский– по данным орхоно–енисейских рунических надписей, язык (или языки) могущественного государства VII–VIII вв. н. э. в Северной Монголии на р. Орхон. Название условное.

25) Печенежский – язык степных кочевников IX–XI вв. н. э.

26) Половецкий (куманский)– по данным половецко–латинского словаря, составленного итальянцами, язык степных кочевников XI–XIV вв.

27) Древнеуйгурский – язык огромного государства в Центральной Азии IX–XI вв. н. э. с письменностью на основе видоизмененного арамейского алфавита.

28) Чагатайский– литературный язык XV–XVI вв. н. э. в Средней Азии; арабская графика.

29)Булгарский– язык булгарского царства у устья Камы; булгарский язык лег в основу чувашского языка, часть булгар перешла на Балканский полуостров и, смешавшись со славянами, вошла составным элементом (суперстратом) в болгарский язык.

30) Хазарский – язык большого государства VII–X вв. н. э., в области нижнего течения Волги и Дона, близкий к булгарскому.

Примечание 1. Все живые тюркские языки, кроме турецкого, имеют письменность с 1938–1939 гг. на основе русского алфавита, до тех пор в течение нескольких лет – на основе латинского, а многие еще раньше – на основе арабского (азербайджанский, крымско–татарский, татарский и все среднеазиатские, а зарубежные уйгуры и до сих пор). В суверенном Азербайджане вновь поставлен вопрос о переходе на латиницу.

Примечание 2. Вопрос о группировке тюрко–татарских языков до сих пор наукой окончательно не разрешен; по Ф. Е. Коршу , три группы: Северная, Юго–восточная и Юго–западная; по В. А. Богородицкому , восемь групп: Северо–восточная, Абаканская, Алтайская, Западносибирская, Поволжско–приуральская, Средне–азиатская, Юго–западная (турецкая) и Чувашская; по В. Шмидту , три группы: Южная, Западная, Восточная, якутский же В. Шмидт относит к монгольским. Предлагались и другие классификации – В. В. Радлова, А. Н. Самойловича, Г. Й. Рамстедта, С. Е. Малова, М. Рясянена и др.

В 1952 г. Н. А. Баскаков предложил новую схему классификации тюркских языков, которую автор мыслит как «периодизацию истории развития народов и тюркских языков» (см.: «Известия АН СССР. Отделение литературы и языка»,т. XI, вып. 2), где древние подразделения пересекаются с новыми и исторические с географическими (см. также: Баскаков Н. А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1962; 2–е изд. – М., 1969).

2. МОНГОЛЬСКИЕ ЯЗЫКИ

1) Монгольский; письменность была на основе монгольского алфавита, полученного от древних уйгур; с 1945 г. на основе русского алфавита.

2) Бурятский; с 30–х гг. XX в. письменность на основе русского алфавита.

3)Калмыцкий.

Примечание. Имеется еще ряд более мелких языков (дагурский, дунсянский, монгорский и др.), преимущественно на территории Китая (около 1,5 миллиона), Маньчжурии и Афганистана; № 2 и 3 имеют с 30–х гг. XX в. письменность на основе русского алфавита, а до тех пор в течение нескольких лет – на основе латинского алфавита.

3. ТУНГУСО–МАНЬЧЖУРСКИЕ ЯЗЫКИ

А. Сибирская группа

1) Эвенкийский (тунгусский), с негидальским и солонским.

2) Эвенский (ламутский).

Б. Маньчжурская группа

1) Маньчжурский, вымирает, имел богатые памятники средневековой письменности на маньчжурском алфавите.

2)Чжурчжэньский– мертвый язык, известный по памятникам XII–XVI вв. (иероглифическое письмо по образцу китайского)

В. Амурская группа

1) Нанайский (гольдский), с ульчским.

2)Удэйский (удэгейский), с орочским.

Примечание. № 1 и 2 имеют с 1938–1939 гг. письменность на основе русского алфавита, а до тех пор в течение нескольких лет – на основе латинского алфавита.

4. ОТДЕЛЬНЫЕ ЯЗЫКИ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА, НЕ ВХОДЯЩИЕ НИ В КАКИЕ ГРУППЫ

(предположительно близкие к алтайским)

1) Японский; письменность на основе китайской иероглифики в VIII в. н. э.; новое фонетико–силлабическое письмо – катакана и хирагана.

2) Рюкюский, очевидно, родственный японскому.

3) Корейский; первые памятники на основе китайской иероглифики с IV в. н. э., видоизмененной в VII в. н. э.; с XV в. – народное корейское письмо «онмун» – буквенно–силлабическая система графики.

4) Айнский, главным образом на Японских о–вах, также на О.Сахалин; в настоящее время вышел из употребления и вытеснен японским.

VI. АФРАЗИЙСКИЕ (СЕМИТО–ХАМИТСКИЕ) ЯЗЫКИ

1. Семитская ветвь

1)Арабский; международный культовый язык мусульманства; существуют, кроме классического арабского, региональные разновидности (суданский, египетский, сирийский и др.); письменность на арабском алфавите (на о–ве Мальта – на основе латинского алфавита).

2) Амхарский, официальный язык Эфиопии.

3) Тигре, тиграи, гураге, харари и др. языки Эфиопии.

4) Ассирийский (айсорский), язык изолированных этнических групп в странах Ближнего Востока и некоторых других.

5) Аккадский (ассиро–вавилонский); известен по клинописным памятникам древнего Востока.

6)Угаритский.

7) Древнееврейский– язык древнейших частей Библии, культовый язык иудейской церкви; в качестве разговорного существовал до начала н. э.; с XIX в. на его основе сложился иврит, ныне официальный язык государства Израиль (наряду с арабским); письменность на основе еврейского алфавита.

8) Арамейский – язык позднейших книг Библии и общий язык Переднего Востока в эпоху III в. до н. э. – IV в. н. э.

9) Финикийский – язык Финикии, Карфагена (пунический); мертвый до н. э.; письменность на финикийском алфавите, от которого произошли последующие виды буквенной письменности.

10) Г э э з – бывший литературный язык Абиссинии IV– XV вв. н. э.; сейчас культовый язык в Эфиопии.

2. Египетская ветвь

1) Древнеегипетский – язык древнего Египта, известный по иероглифическим памятникам и документам демотического письма (с конца 4–го тысячелетия до н. э. до V в. н. э.).

2) Коптский– потомок древнеегипетского языка в средневековый период с III до XVII в. н. э.; культовый язык православной церкви в Египте; письменность коптская, алфавит на основе греческого алфавита.

3. Берберо–ливийская ветвь

(Северная Африка и Западно–Центральная Африка)

1)Гхадамес, сиуа.

2) Туарегские (тамахак, гхат, танеслемт и др.).

4) Кабильский.

5) Ташельхит.

6) Зенетские (риф, шауйа и др.).

7) Тамазигхт.

8)Западно - нумидийский.

9) Восточно–нумидийский (ливийский).

10) Гуанчские, существовавшие до XVIII в. языки (диалекты?) аборигенов Канарских островов.

4. Кушитская ветвь

(Северо–Восточная и Восточная Африка)

1) Бедауйе (беджа).

2)Агавские (аунги, билин и др.).

3) Сомали.

4) Сидамо.

5) Афарсахо.

6) Opомо (галла).

7) Иракв, нгомвиа и др.

5. Чадская ветвь

(Центральная Африка и Западно–Центральная Африка южнее Сахары)

1) Хауса (относится к западночадской группе) самый крупный язык ветви.

2) Другие западночадские: гвандара, нгизим, болева, карекаре, ангас, сура и др.

3) Центральночадские: тера, марги, мандара, котоко и др.

4) Восточночадские: м у б и, сокоро и др.

VII. НИГЕРОКОНГОЛЕЗСКИЕ ЯЗЫКИ

(территория Африки к югу от Сахары)

1. Языки манде

1)Бамана (бамбара).

2) Сонинке.

3) Сосо (сусу).

4) Манинка.

5)Кпелле, лома, менде и др.

2. Атлантические языки

1)Фула (фульфульде).

5) Коньяги.

6) Гола, темне, буллом и др.

3. Иджоидные языки

Представлены изолированным языком иджо (Нигерия).

4. Языки кру

6) Уобе и др.

5. Языки ква

4) Адангме.

6) Фон и др.

6. Язык д о г о н

7. Языки гур

1) Бариба.

2) Сенари.

3) Суппире.

4) Гуренне.

6) Касем, к а б р е, кирма и др.

8. Адамауа–убангййские языки

1) Лонгуда.

7) Нгбака.

8) Сере, мунду, занде и др.

9. Бенуэконголезские языки

Самая многочисленная семья в составе нигероконголезской макросемьи, охватывает территорию от Нигерии до восточного побережья Африки, включая ЮАР. Делится на 4 ветви и множество групп, среди которых наиболее крупная – языки банту, которые в свою очередь подразделяются на 16 зон (по М. Гасри).

2) Иоруба.

5) Джукун.

6) Эфик, ибибио.

7) Камбари, биром.

9) Бамилекс.

10) Ком, ламнсо, тикар.

11) Банту (дуала, эуондо, теке, бобанги, лингала, кикую, ньямвези, гого, суахили, конго, луганда, кинъяруанда, чокве, луба, ньякьюса, ньянджа, яо, мбунду, гереро, шона, сото, зулу и др.).

10. Кордофанские языки

1)Канга, мири, тумтум.

6) Тегали, тагой и др.

VIII. Нило–сахарские языки

(Центральная Африка, зона географического Судана)

1) Сонгай.

2) Сахарские: канури, тубу, загава.

4) Мими, мабанг.

5) Восточносуданские: дебри, махас, бале, сури, нера, ронге,тама и др.

6) Нилотские: шиллук, л у о, алур, ачоли, нуэр, бари, тесо, наиди, пакот и др.

7) Центральносуданские: креш, синьяр, capа, багирми, мору, мади, логбара, мангбету.

8) Кунама.

10) Куама, комо и др.

IX. КОЙСАНСКИЕ ЯЗЫКИ

(на территории ЮАР, Намибии, Анголы)

1) Бушменские языки (кунгауни, хадза и др.).

2) Готтентотские языки (нама, корана, сандаве и др.).

X. КИТАЙСКО–ТИБЕТСКИЕ ЯЗЫКИ

А. Китайская ветвь

1)Китайский– первый по численности говорящих язык в мире. Народная китайская речь разбивается на ряд диалектных групп, сильно различающихся прежде всего фонетически; определяются китайские диалекты обычно по географическому признаку. Литературный язык на основе северного (мандаринского) диалекта, являющегося и диалектом столицы Китая – Пекина. В течение тысячелетий литературным языком Китая служил вэньян ь, сформировавшийся в середине 1–го тысячелетия до н. э. и просуществовавший как развивающийся, но непонятный на слух книжный язык до XX в., наряду с более близким к разговорному литературным языком байхуа. Последний стал основой современного единого литературного китайского языка – путунхуа (на основе северного байхуа). Китайский язык богат письменными памятниками с XV в. до н. э., но их иероглифический характер затрудняет изучение истории китайского языка. С 1913 г. наряду с иероглифической письменностью употреблялось особое силлабо–фонетическое письмо «чжуань цзыму» на национальной графической основе для произносительной идентификации чтения иероглифов по диалектам. Позднее было разработано свыше 100 различных проектов реформы китайского письма, из которых наибольшей перспективностью обладает проект фонетического письма на латинской графической основе.

2)Дунганский; у дунган КНР письменность арабская, у дунган Средней Азии и Казахстана первоначально китайская (иероглифическая), позднее – арабская; с 1927 г. – на латинской основе, а с 1950 г. – на русской основе.

Б. Тибето–бирманская ветвь

1)Тибетский.

2) Бирманский.

XI. ТАЙСКИЕ ЯЗЫКИ

1) Тайский– государственный язык Таиланда (до 1939 г. сиамский язык государства Сиам).

2) Лаосский.

3) Чжуанский.

4) Кадайские (ли, лакуа, лати, гэлао) – группа в составе тайских либо самостоятельное звено между тайскими и австро–незийскими.

Примечание. Некоторые ученые считают тайские языки родственными австронезийским; в прежних классификациях их включали в китайско–тибетскую семью.

XII. ЯЗЫКИ МЯО–ЯО

1) Мяо, с диалектами хмонг, хму и др.

2) Яо, с диалектами мьен, киммун и др.

Примечание. Эти малоизученные языки Центрального и Южного Китая прежде без достаточных оснований включали в китайско–тибетскую семью.

XIII. ДРАВИДИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

(языки древнейшего населения Индийского субконтинента, предположительно родственные уральским языкам)

1) Тамильский.

2) Телугу.

3) Малаялам.

4) Каннада.

Для всех четырех существует письменность на основе (или типа) индийского письма брахми.

7) Брахуи и др.

XIV. ВНЕ СЕМЬИ - ЯЗЫК БУРУШАСКИ (ВЕРШИКСКИЙ)

(горные районы Северо–Запада Индии)

XV. АУСТРОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ

1) Языки мунда: сантали, мундари, хо, бирхор, джуанг, сора и др.

2) Кхмерский.

3) Палаунг (румай) и др.

4) Никобарский.

5) Вьетнамский.

7) Малаккская группа (семанг, семай, сакай и др.).

8) Нагали.

XVI. АВСТРОНЕЗИЙСКИЕ (МАЛАЙСКО–ПОЛИНЕЗИЙСКИЕ) ЯЗЫКИ

А. Индонезийская ветвь

1. Западная группа

1) Индонезийский, получил название с 30–х гг. XX в., в настоящее время государственный язык Индонезии.

2) Батакский.

3)Чамские (чамский, джараи и др.).

2. Яванская группа

1) Яванский.

2) Сунданский.

3) Мадурский.

4) Балийский.

3. Даякская, или калимантанская, группа

Даякский и др.

4. Южносулавесийская группа

1)Садданский.

2) Бугийский.

3) Макасарский и др.

5. Филиппинская группа

1)Тагальский (тагалогский).

2) Илоканский.

3)Бикольский и др.

6. Мадагаскарская группа

Малагасийский (ранее – мальгашский).

Кави – древнеяванский литературный язык; памятники с IX в. н. э.; по происхождению яванский язык индонезийской ветви сложился под влиянием языков Индии (санскрит).

Б. Полинезийская ветвь

1)Тонга и ниуэ.

2) Маори, гавайский, таити и др.

3) Самоа, увеа и др.

В. Микронезийская ветвь

2)Маршалльский.

3) Понапе.

4) Трук и др.

Примечание. Классификация австронезийской макросемьи приводится в предельно упрощенном виде. В действительности она охватывает огромное число языков с крайне сложным многоступенчатым подразделением, относительно которого нет единого мнения (В. В.)

XVII. АВСТРАЛИЙСКИЕ ЯЗЫКИ

Множество мелких языков коренного населения Центральной и Северной Австралии, наиболее известный аранта. По–видимому, отдельную семью образуют тасманййские языки на о. Тасмания.

XVIII. ПАПУАССКИЕ ЯЗЫКИ

Языки центральной части о. Новая Гвинея и некоторых более мелких островов в Тихом океане. Очень сложная и окончательно не установленная классификация.

XIX. ПАЛЕОАЗИАТСКИЕ ЯЗЫКИ

А. Чукотско–камчатские языки

1) Чукотский (луораветланский).

2) Корякский (нымыланский).

3) Ительменский (камчадальский).

4) Алюторский.

5) Керекский.

Б. Эскимосско–алеутские языки

1) Эскимосский (юитский).

2) Алеутский (унанганский).

В. Енисейские языки

1)Кетский. Этот язык обнаруживает черты родства с нахско–дагестанскими и тибетско–китайскими языками. Его носители не были аборигенами Енисея, а пришли с юга и ассимилировались окружающим народом.

2)Коттский, арийский, пумпокольский и др. вымершие языки.

Г. Нивхский (гиляцкий) язык

Д. Юкагиро–чуванские языки

Вымершие языки (диалекты?): юкагирский (ранее – одульский), чуванский, омокский. Сохранились два диалекта: тундренный и колымский (Саха–Якутия, Магадан. обл.).

XX. ИНДЕЙСКИЕ (АМЕРИНДСКИЕ) ЯЗЫКИ

А. Языковые семьи Северной Америки

1) Алгонкинские (менбмини, делаварский, юрок, микмак, фокс, кри, оджибва, потоватоми, иллинойс, чейенн, блэкфут, арапах о и др., а также исчезнувшие массачусетский, могиканскийи др.).

2) Ирокезские (чероки, тускарора, сенека, онеида, гурон и др.).

3)Сиу (кроу, хидатса, дакота и др., наряду с несколькими вымершими – офо, билокси, тутело, катавоа).

4) Галф (натчез, туника, чикасав, чоктав, мускоги и др.).

5) На–дене (хайда, тлингит, э я к; атапаскские: навахо, танана, толова, хупа, маттоле и др.).

6) Мосанские, включающие вакашские (квакиутль, нутка) и салишские (чехалис, скомиш, калиспел, беллакула).

7) Пенутианские (цимшиан, чинук, такелма, кламат, миуок, зуни и др.,а также много вымерших).

8) Хокальтекские (карок, шаста, яна, чимарико, помо, салина и др.).

Б. Языковые семьи Центральной Америки

1) Юто–ацтекские (науатль, шошонский, хопи, луисеньо, папаго, кора и др.). Эта семья иногда объединяется с языками кайова - тано (кайова, пиро, тева и др.) в рамках тано–ацтекской филы.

2) Майя–киче (мам, кекчи, киче, майя юкатекский, иксил, цельталь, тохолабаль, чоль, хуастекский и др.). Майя до прихода европейцев достигли высокой ступени культуры и имели свою иероглифическую письменность, частично дешифрованную.

3) Отомангские (паме, отоми, пополокский, миштекский, трик, сапотекские и др.).

4) Мискито - матагальпские (мискито, сумо, матагальпа и др.). Эти языки иногда включают в чибчан–с к и е.

5) Чибчанские (караке, рама, гетар, гуайми, чиоча и др.). Чибчанские языки распространены также в Южной Америке.

В. Языковые семьи Южной Америки

1) Тупи–гуарани (тупи, гуарани, юруна, тупари и др.).

2) Кечумара (кечуа – язык древнего государства инков в Перу, в настоящее время в Перу, Боливии, Эквадоре; аймара).

3) Аравакские (чамикуро, чипая, итене, уаньям, гуана и др.).

4) Арауканские (мапуче, пикунче, пеуэиче и др.).

5) Пано–такана (чакобо, кашибо, пано, такана, чама и др.).

6) Же (канела, суя, шаванте, каинганг, ботокудский и др.).

7) Карибские (вайяна, пемон, чайма, ярума и др.).

8) Язык алакалуф и др. изолированные языки.

ПРИЛОЖЕНИЕ

ЧИСЛЕННОСТЬ НАРОДОВ МИРА ПО ЯЗЫКОВЫМ СЕМЬЯМ И ГРУППАМ

(в тыс. человек, на 1985 г.)

I. Индоевропейская семья 2 171 705

Индийская группа 761 075

Иранская группа 80 415

Славянская группа 290 475

Балтийская группа 4 850

Германская группа 425 460

Романская группа 576 230

Кельтская группа 9 505

Греческая группа 12 285

Албанская группа 5 020

Армянская группа 6 390

II. Кавказские языки 7 455

Абхазско–адыгская группа 875

Нахско–дагестанская группа 2 630

Картвельская группа 3 950

III. Баски 1090

IV. Уральские языки 24 070

1. Финно–угорская семья 24 035

Угорская группа 13 638

Финская группа 10 397

2. Самодийская семья 35

V. Алтайские языки 297 550

1. Тюркская семья 109 965

2. Монгольская семья 6 465

3. Тунгусо–маньчжурская семья 4 700

4. Отдельные народы Дальнего Востока, не входящие ни в какие группы

Японцы 121510

Корейцы 64890

VI. Афразийская (семито–хамитская) семья 261 835

Семитская ветвь 193 225

Кушитская ветвь 29 310

Берберо–ливийская ветвь 10 560

Чадская ветвь 28 740

VII. Нигероконголезская семья 305 680

Манде 13 680

Атлантические 26780

Кру и ква 67430

Адамада–убангийские 7320

Бенуэконголезские 174 580

Кордофанские 570

VIII. Нило–сахарская семья 31 340

Сахарские 5 110

Восточносуданские и нилотские 19 000

Сонгай 2 290

Центральносуданские 3 910

Прочие 1 030

IX. Койсанская семья 345

X. Китайско–тибетская семья 1 086 530

Китайская ветвь 1 024 170

Тибето–бирманская ветвь 62 360

XI. Тайская семья 66510

XII. Мяо–яо 8 410

XIII. Дравидская семья 188 295

XIV. Буриши (бурушаски) 50

XV. Аустроазиатская семья 74 295

XVI. Австронезийская (малайско–полинезийская семья) 237 105

XVII. Австралийцы–аборигены 160

XVIII. Папуасские народы 4 610

XIX. Палеоазиатские народы 140

Чукотско–камчатская группа 23

Эскимосско–алеутская группа 112

Юкагиры 1

XX. Индейские народы 36 400

Типологическая классификация языков возникла позднее попыток генеалогической классификации и исходила из иных предпосылок.

Вопрос о «типе языка» возник впервые у романтиков.

Романтизм – это было то идеологическое направление, которое на рубеже XVIII и XIX вв. должно было сформулировать идейные достижения буржуазных наций; для романтиков главным вопросом было определение национального самосознания.

Романтизм – это не только литературное направление, но и мировоззрение, которое было свойственно представителям «новой» культуры и которое пришло на смену феодальному мировоззрению.

Романтизм как культурно–идеологическое направление был очень противоречив. Наряду с тем, что именно романтизм выдвинул идею народности и идею историзма, это же направление в лице иных своих представителей призывало к возврату назад, к устарелому средневековью и к любованию «стариной».

Именно романтики впервые поставили вопрос о «типе языка». Их мысль была такова: «дух народа» может проявляться в мифах, в искусстве, в литературе и в языке. Отсюда естественный вывод, что через язык можно познать «дух народа».

Так возникла замечательная в своем роде книга вождя немецких романтиков Фридриха Шлегеля (1772–1829) «О языке и мудрости индийцев» (1809).

На основе сравнения языков, проделанного В. Джонзом, Фридрих Шлегель сопоставил санскрит с греческим, латинским, а также с языками тюркскими и пришел к выводу: 1) что все языки можно разделить на два типа: флективные и аффиксирующие, 2) что любой язык рождается и остается в том же типе и 3) что флективным языкам свойственно «богатство, прочность и долговечность», а аффиксирующим «с самого возникновения недостает живого развития», им свойственны «бедность, скудость и искусственность».

Разделение языков на флективные и аффиксирующие Ф. Шлегель делал, исходя из наличия или отсутствия изменения корня. Он писал: «В индийском или греческом языках каждый корень является тем, что говорит его название, и подобен живому ростку; благодаря тому, что понятия отношений выражаются при помощи внутреннего изменения, дается свободное поприще для развития… Все же, что получилось таким образом от простого корня, сохраняет отпечаток родства, взаимно связано и поэтому сохраняется. Отсюда, с одной стороны, богатство, а с другой – прочность и долговечность этих языков».

«…В языках, имеющих вместо флексии аффиксацию, корни совсем не таковы; их можно сравнить не с плодородным семенем, а лишь с грудой атомов… связь их часто механическая – путем внешнего присоединения. С самого их возникновения этим языкам недостает зародыша живого развития… и эти языки, безразлично – дикие или культурные, всегда тяжелы, спутываемы и часто особенно выделяются своим своенравно–произвольным, субъективно–странным и порочным характером».

Ф. Шлегель с трудом признавал наличие аффиксов во флективных языках, а образование грамматических форм в этих языках истолковывал как внутреннюю флексию, желая этим подвести данный «идеальный тип языков» под формулу романтиков: «единство во многообразии».

Уже для современников Ф. Шлегеля стало ясным, что в два типа все языки мира распределить нельзя. Куда же отнести, например, китайский язык, где нет ни внутренней флексии, ни регулярной аффиксации?

Брат Ф. Шлегеля – Август–Вильгельм Шлегель (1767–1845), приняв во внимание возражения Ф. Боппа и других языковедов, переработал типологическую классификацию языков своего брата («Заметки о провансальском языке и литературе», 1818) и определил три типа: 1) флективный, 2) аффиксирующий, 3) аморфный (что свойственно китайскому языку), причем во флективных языках он показал две возможности грамматического строя: синтетическую и аналитическую .

В чем же были правы братья Шлегели и в чем не правы? Безусловно правы они были в том, что тип языка следует выводить из его грамматического строя, а отнюдь не из лексики. В пределах доступных им языков братья Шлегели правильно отметили различие флективных, агглютинирующих и изолирующих языков. Однако объяснение структуры этих языков и их оценка никак не могут быть приняты. Во–первых, во флективных языках вовсе не вся грамматика сводится к внутренней флексии; во многих флективных языках в основе грамматики лежит аффиксация, а внутренняя флексия играет незначительную роль; во–вторых, языки типа китайского нельзя называть аморфными, так как языка вне формы быть не может, но форма в языке проявляется по–разному (см. гл. IV, § 43); в–третьих, оценка языков братьями Шлегелями ведет к неправильной дискриминации одних языков за счет возвеличивания других; романтики не были расистами, но некоторые их рассуждения о языках и народах позднее были использованы расистами.

Значительно глубже подошел к вопросу о типах языков Вильгельм фон Гумбольдт (1767–1835). Гумбольдт был романтиком–идеалистом, в филологии он был тем же, чем был в философии его современник Гегель. Не все положения Гумбольдта могут быть приняты, но его проникновенный ум и исключительная эрудированность в языках заставляют нас самым внимательным образом оценить этого крупнейшего философа–языковеда XIX в.

Основные предпосылки В. Гумбольдта о языке могут быть сведены к следующим положениям:

«Человек является человеком только благодаря языку»; «нет мыслей без языка, человеческое мышление становится возможным только благодаря языку»; язык – «соединительное звено между одним индивидуумом и другим, между отдельным индивидуумом и нацией, между настоящим и прошедшим»; «языки нельзя рассматривать как агрегаты слов, каждый из них есть известного рода система, по которой звук соединяется с мыслью», причем «каждый его отдельный элемент существует только благодаря другому, а все в целом обязано своим существованием единой всепроникающей силе». Особое внимание уделял Гумбольдт вопросу о форме в языке: форма – это «постоянное и единообразное в деятельности духа, претворяющей органический звук в выражение мысли», «…абсолютно в языке не может быть бесформенной материи», форма же – это «синтез в духовном единстве отдельных языковых элементов, в противоположность к ней рассматриваемых как материальное содержание». Гумбольдт различает внешнюю форму в языке (это звуковые, грамматические и этимологические формы) и внутреннюю форму, как единую всепроникающую силу, т. е. выражение «духа народа».

В качестве основного критерия определения типа языка Гумбольдт берет тезис о «взаимном правильном и энергичном проникновении звуковой и идейной формы друг другом».

Частные критерии определения языков Гумбольдт видел: 1) в выражении в языке отношений (передача реляционных значений; это было основным критерием и у Шлегелей); 2) в способах образования предложения (что показало особый тип инкорпорирующих языков) и 3) в звуковой форме .

Во флектирующих языках Гумбольдт видел не только «внутренние изменения» «чудесного корня», но и «прибавление извне» (Anleitung), т. е. аффиксацию, которая осуществляется иначе, чем в агглютинирующих языках (столетие спустя это отличие сформулировал Э. Сепир, см. выше, гл. IV, § 46). Гумбольдт разъяснил, что китайский язык не аморфный, а изолирующий, т. е. грамматическая форма в нем проявляется иначе, чем в языках флективных и агглютинирующих: не изменением слов, а порядком слов и интонацией, тем самым данный тип является типично аналитическим языком.

Кроме отмеченных братьями Шлегелями трех типов языков, Гумбольдт описал четвертый тип; наиболее принятый термин для этого типа – инкорпорирующий.

Особенность этого типа языков (индейские в Америке, палеоазиатские в Азии) состоит в том, что предложение строится как сложное слово, т. е. неоформленные корни–слова агглютинируются в одно общее целое, которое будет и словом, и предложением. Части этого целого – и элементы слова, и члены предложения. Целое – это слово–предложение, где начало – подлежащее, конец – сказуемое, а в середину инкорпорируются (вставляются) дополнения со своими определениями и обстоятельствами. Гумбольдт разъяснял это на мексиканском примере: ninakakwa, где ni – «я», naka – «ед-» (т. е. «ем»), a kwa – объект «мяс-». В русском языке получаются три оформленных грамматически слова я мяс–о ем, и, наоборот, такое цельнооформленное сочетание, как муравьед, не составляет предложения. Для того чтобы показать, как можно в данном типе языков «инкорпорировать», приведем еще один пример из чукотского языка: ты–ата–каа–нмы–ркын – «я жирных оленей убиваю», буквально: «я–жир–олень–убив–делай», где остов «корпуса»: ты–нмы–ркын, в который инкорпорируется каа – «олень» и его определение ата – «жир»; иного расположения чукотский язык не терпит, и все целое представляет собой слово–предложение, где соблюден и вышеуказанный порядок элементов.

Внимание к этому типу языков позднее было утрачено. Так, крупнейший лингвист середины XIX в. Август Шлейхер вернулся к типологической классификации Шлегелей, только с новым обоснованием.

Шлейхер был учеником Гегеля и уверовал, что все происходящее в жизни проходит три этапа – тезис, антитезис и синтез. Поэтому можно наметить три типа языков в трех периодах. Это догматическое и формальное толкование Гегеля сочеталось у Шлейхера с идеями натурализма, которые он почерпнул у Дарвина, и считал, что язык, как и любой организм, рождается, растет и умирает. Типологическая классификация Шлейхера не предусматривает инкорпорирующих языков, а указывает три типа в двух возможностях: синтетической и аналитической.

Классификация Шлейхера может быть представлена в следующем виде :

1. Изолирующие языки

1) R – чистый корень (например, китайский язык).

2) R + r – корень плюс служебное слово (например, бирманский язык).

2. Агглютинирующие языки

Синтетический тип:

1) Ra – суффигированный тип (например, тюркские и финские

2) aR – префигированный тип (например, языки банту).

3) R – инфигированный тип (например, бацбийский язык).

Аналитический тип:

4) Ra (aR) + r – аффигированный корень плюс служебное слово (например, тибетский язык).

3. Флективные языки

Синтетический тип:

1) Ra – чистая внутренняя флексия (например, семитские языки).

2) aR a (R a a) – внутренняя и внешняя флексия (например, индоевропейские, в особенности древние языки).

Аналитический тип:

3) аR a (R a a) + r – флектированный и аффигированный корень плюс служебное слово (например, романские языки, английский язык).

Изолирующие или аморфные языки Шлейхер считал архаическими, агглютинирующие – переходными, флективные древние – эпохой расцвета, а флективные новые (аналитические) относил к эпохе упадка.

Несмотря на подкупающую логичность и четкость, схема типологии языков Шлейхера в целом – шаг назад по сравнению с Гумбольдтом. Основной недостаток этой схемы – ее «закрытость», что заставляет искусственно подгонять многообразие языков в это прокрустово ложе. Однако благодаря своей простоте эта схема дожила до наших дней и была в свое время использована Н. Я. Марром.

Одновременно со Шлейхером предложил свою классификацию типов языков X. Штейнталь (1821–1899). Он исходил из основных положений В. Гумбольдта, но переосмысливал его идеи в психологическом плане. Все языки Штейнталь делил на языки с формой и языки без формы, причем под формой следовало понимать как форму слова, так и форму предложения. Языки с отсутствием словоизменения Штейнталь называл присоединяющими: без формы – языки Индокитая, с формой – китайский. Языки с наличием словоизменения Штейнталь определял как видоизменяющие, без формы: 1) посредством повтора и префиксов – полинезийские, 2) посредством суффиксов – тюркские, монгольские, финно–угорские, 3) посредством инкорпорации – индейские; и видоизменяющие, с формой: 1) посредством прибавления элементов – египетский язык, 2) посредством внутренней флексии – семитские языки и 3) посредством «истинных суффиксов» – индоевропейские языки.

Данная классификация, как и некоторые последующие, детализирует лежащую в ее основе классификацию Гумбольдта, но понимание «формы» явно противоречит в ней исходным положениям.

В 90–х гг. XIX в. классификацию Штейнталя переработал Ф.Мистели (1893), который проводил ту же идею деления языков на формальные и бесформенные, но ввел новый признак языка: бессловные (египетский и банту языки), мнимословные (тюркские, монгольские, финно–угорские языки) и истословные (семитские и индоевропейские). Инкорпорирующие языки выделены в особый разряд бесформенных языков, так как в них слово и предложение не разграничены. Достоинством классификации Ф. Мистели является разграничение корнеизолирующих языков (китайский) и основоизолирующих (малайский).

Ф. Н. Ф и н к (1909) в основу своей классификации положил принцип построения предложения («массивность» – как в инкорпорирующих языках или «фрагментарность» – как в семитских или индоевропейских языках) и характер связей между членами предложения, в частности вопрос о согласовании. На этом основании агглютинирующий язык с последовательным согласованием по классным показателям (субиа из семьи банту) и агглютинирующий язык с частичным согласованием (турецкий) распределены Финком по разным классам. В результате Финк показывает восемь типов: 1) китайский, 2) гренландский, 3) субия, 4) турецкий, 5) самоанский (и другие полинезийские языки),

6) арабский (и другие семитские языки), 7) греческий (и другие индоевропейские языки) и 8) грузинский.

Несмотря на многие тонкие наблюдения над языками, все эти три классификации построены на произвольных логических основаниях и не дают надежных критериев к разрешению типологии языков.

Особо стоит морфологическая классификация языков Ф. Ф. Фортунатова (1892) – очень логичная, но недостаточная по охвату языков. Ф. Ф. Фортунатов исходным пунктом берет строение формы слова и соотношения его морфологических частей. На этом основании он выделяет четыре типа языков: 1) «В значительном большинстве семейства языков, имеющих формы отдельных слов, эти формы образуются при посредстве такого выделения в словах основы и аффикса, при котором основа или вовсе не представляет так называемой флексии [здесь имеется в виду внутренняя флексия. – А. Р. ], или если такая флексия и может являться в основах, то она не составляет необходимой принадлежности форм слов и служит для образования форм, отдельных от тех, какие образуются аффиксами. Такие языки в морфологической классификации называют… агглютинирующие или агглютинативные языки… т. е. собственно склеивающие… потому, что здесь основа и аффикс слов остаются по их значению отдельными частями слов в формах слов как бы склеенными» .

2) «К другому классу в морфологической классификации языков принадлежат семитские языки; в этих языках… основы слов сами имеют необходимые… формы, образуемые флексией основ… хотя отношение между основой и аффиксом в семитских языках такое же, как и в языках агглютинативных… Я называю семитские языки флективно–агглютинативными… потому, что отношение между основой и аффиксом в этих языках такое же, как в языках агглютинирующих» .

3) «К… третьему классу в морфологической классификации языков принадлежат языки индоевропейские; здесь… существует флексия основ при образовании тех самых форм слов, которые образуются аффиксами, вследствие чего части слов в формах слов, т. е. основа и аффикс, представляют здесь по значению такую связь между собою в формах слов, какой они не имеют ни в языках агглютинативных, ни в языках флективно–агглютинативных. Вот для этих–то языков я и удерживаю название флективные языки…»

4) «Наконец, есть такие языки, в которых не существует форм отдельных слов. К таким языкам принадлежат языки китайский, сиамский и некоторые другие. Эти языки в морфологической классификации называются языками корневыми… в корневых языках так называемый корень является не частью слова, а самим словом, которое может быть не только простым, но и непростым (сложным)» .

В этой классификации нет инкорпорирующих языков, нет грузинского, гренландского, малайско–полинезийских языков, что, конечно, лишает классификацию полноты, но зато очень тонко показано различие образования слов в семитских и индоевропейских языках, что до последнего времени не различалось лингвистами.

Хотя при характеристике семитских языков Фортунатов не упоминает внутренней флексии, а говорит о «формах, образуемых флексией основ», но это повторяется и при характеристике индоевропейских языков, где «существует флексия основ при образовании тех самых форм слов, которые образуются аффиксами»; важно здесь другое – соотношение этой «флексии основ» (как бы ее ни понимать) и обычной аффиксации (т. е. префиксации и постфиксации), которое Фортунатов определяет как агглютинирующее и противопоставляет иной связи аффиксов и основ в индоевропейских языках; поэтому Фортунатов и различает семитские языки – «флективно–агглютинативные» и индоевропейские – «флективные».

Новая типологическая классификация принадлежит американскому языковеду Э. Сепиру (1921). Считая, что все предшествующие классификации являются «аккуратным построением спекулятивного разума», Э. Сепир сделал попытку дать «концептуальную» классификацию языков, исходя из мысли, что «всякий язык есть оформленный язык», но что «классификация языков, построенная на различении отношений, чисто техническая» и что нельзя характеризовать языки только с одной какой–то точки зрения.

Поэтому в основу своей классификации Э. Сепир ставит выражение разного типа понятий в языке: 1) корневые, 2) деривационные, 3) смешанно–реляционные и 4) чисто реляционные ; последние два пункта понимать надо так, что значения отношений могут выражаться в самих словах (путем их изменения) совместно с лексическими значениями – это смешанно–реляционные значения; или отдельно от слов, например порядком слов, служебными словами и интонацией, – это чисто реляционные понятия.

Второй аспект у Э. Сепира – это та самая «техническая» сторона выражения отношений, где все грамматические способы сгруппированы в четыре возможности: а) изоляция (т. е. способы служебных слов, порядка слов и интонации), b) агглютинация, с) фузия (автор сознательно разделяет два вида аффиксации, так как их грамматические тенденции очень различны) и d) символизация, где объединены внутренняя флексия, повтор и способ ударения .

Третий аспект – это степень «синтезирования» в грамматике в трех ступенях: аналитическая, синтетическая и полисинтетическая, т. е. от отсутствия синтеза через нормальное синтезирование к полисинтетизму как «сверхсинтезированию» .

Из всего сказанного у Э. Сепира получается классификация языков, приведенная в таблице на с. Э. Сепиру удалось очень удачно охарактеризовать 21 язык, приведенный в его таблице , но из.всей его классификации не ясно, что такое «тип языка». Наиболее интересны критические замечания, касающиеся прежних классификаций, – здесь много интересных мыслей и здравых идей. Однако совершенно непонятно после работ Ф. Ф. Фортунатова, как мог Э. Сепир охарактеризовать арабский язык «символико–фузионным», когда в таких языках, как семитские, аффиксация агглютинирующая, а не фузионная; кроме того, он охарактеризовал тюркские языки (на примере турецкого) как синтетические, однако советский ученый Е. Д. Поливанов разъяснил аналитический характер агглютинирующих языков . Кроме того, и это главное, классификация Сепира остается абсолютно внеисторичной и аисторичной. В предисловии к русскому изданию книги Сепира «Язык» А. М. Сухотин писал:

«Беда Сепира в том, что для него его классификация только классификация. Она дает одно – «метод, позволяющий нам каждый язык рассматривать с двух или трех самостоятельных точек зрения по его отношению к другому языку. Вот и все…». Никаких генетических проблем Сепир, в связи со своей классификацией, не только не ставит, но, наоборот, решительно их устраняет…» (с. XVII).

В одной из недавних работ Тадеуш Милевский также не связывает типологическую характеристику языков с историческим аспектом и, исходя из правильного положения, что «типологическое языкознание вырастает непосредственно из описательного языкознания» , и резко противопоставляя типологическое языкознание сравнительно–историческому , предлагает такую «перекрестную» классификацию типов языков, исходящую из синтаксических данных: «… в языках мира имеются четыре основных типа синтаксических отношений: …1) подлежащего к интранзитивному сказуемому [т. е. не обладающему свойством переходности. – А. Р .], 2) субъекта действия к транзитивному сказуемому [т. е. обладающему свойством переходности. –А. Р .], 3) объекта действия к транзитивному сказуемому, 4) определения к определяемому члену… Типология структур словосочетаний [т. е. синтагм. – А. Р .] и предложений может быть, таким образом, двоякого рода: одна опирается только на форму синтаксических показателей, другая – на объем их функций. С первой точки зрения мы можем выделить три главных типа языков: позиционный, флективный и концентрический. В языках позиционных синтаксические отношения выражаются постоянным порядком слов… Во флективных языках функции подлежащего, субъекта, объекта действия и определения обозначаются самой формой этих слов… Наконец, в концентрических языках (инкорпорирующих) транзитивное сказуемое при помощи формы или порядка входящих в его состав местоименных морфем указывает на субъект действия и объект…» Это один аспект.

Второй аспект анализирует различия объема синтаксических средств, причем автор отмечает, что «в языках мира имеются шесть различных типов совмещения четырех основных синтаксических функций». Так как в этом анализе собственно типология отсутствует, а есть лишь указания на то, какие комбинации указанных признаков встречаются в каких языках, то все это рассуждение можно опустить.

В другом месте этой статьи Т. Милевский разбивает языки мира еще по одному принципу на четыре группы: «изолирующие, агглютинативные, флективные и альтернирующие» . Новым, по сравнению с Шлейхером, здесь оказывается выделение альтернирующих языков, к которым относятся семитские языки; Т. Милевский их характеризует так: «Здесь наступает совмещение всех функций как семантических, так и синтаксических, в пределах слова, которое благодаря этому образует морфологически неразложимое целое, состоящее чаще всего только из одного корня» . Это утверждение в свете сказанного выше (см. гл. IV, § 45) неверно; выделить тип семитских языков необходимо, но отнюдь не так, как предлагает Т. Милевский (см. выше определения Ф. Ф. Фортунатова).

Вопрос о типологической классификации языков, таким образом, не разрешен, хотя за 150 лет было много и интересно написано на эту тему.

Одно остается ясным, что тип языка надо определять прежде всего исходя из его грамматического строя, наиболее устойчивого, а тем самым и типизирующего свойства языка.

Необходимо включать в эту характеристику и фонетическую структуру язык а, о чем еще писал Гумбольдт, но не мог этого осуществить, так как в то время не было фонетики как особой языковедческой дисциплины.

При типологическом исследовании надо различать две задачи: 1) создание общей типологии языков мира, объединенных в те или иные группы, для чего недостаточно одного описательного метода, а нужно использование и сравнительно–исторического, но не на прежнем уровне младограмматической науки, а обогащенного структурными методами понимания и описания лингвистических фактов и закономерностей, чтобы можно было для каждой группы родственных языков построить ее типологическую модель (модель тюркских языков, модель семитских языков, модель славянских языков и т. д.), отметая все сугубо индивидуальное, редкое, нерегулярное и описывая тип языка как целое, как структуру по строго отобранным параметрам разных ярусов, и 2) типологическое описание отдельных языков с включением их индивидуальных особенностей, различением регулярных и нерегулярных явлений, которое, конечно, тоже должно быть структурным. Это необходимо для двустороннего (бинарного) сопоставления языков, например с прикладными целями перевода любого типа, включая и машинный перевод, и в первую очередь для разработки методики обучения тому или иному неродному языку, в связи с чем подобное индивидуально–типологическое описание для каждой сопоставляемой пары языков должно быть разным.

Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Сов. энцикл., 1990.

Вопросы методики сравнительно–исторического изучения индоевропейских языков. М.: Изд. АН СССР, 1956.

Глисон Г. Введение в дескриптивную лингвистику / Русский пер. М., 1959.

Иванов Вяч. Вс. Генеалогическая классификация языков и понятие языкового родства. Изд. МГУ, 1954.

Кузнецов П. С. Морфологическая классификация языков. Изд.МГУ, 1954.

Мейе А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков / Русский пер. М. – Л., 1938.

Морфологическая типология и проблема классификации языков. М. - Л.: Наука, 1965.

Народы мира. Историко–этнографический справочник; Под ред. Ю. В. Бромлея. М.: Сов. энцикл., 1988.

Общее языкознание. Внутренняя структура языка; Под ред. Б. А. Серебренникова. М.: Наука, 1972 (раздел: Лингвистическая типология).

Сравнительно–историческое изучение языков разных семей. Современное состояние и проблемы. М.: Наука, 1981.

Теоретические основы классификации языков мира; Под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Наука, 1980.

Теоретические основы классификации языков мира. Проблемы родства; Под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Наука, 1982.

Примечания:

См. гл. VI – «Классификация языков», § 77.

Бодуэнде Куртенэ И.А. Язык и языки. Статья опубликована в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (полутом 81). См.: Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т. 2 С. 67–96.

Аналогичные высказывания у Ф. Ф. Фортунатова в работе 1901–1902 гг. «Сравнительное языковедение» (см.: Фортунатов Ф. Ф. Избранные труды. М., 1956. Т. 1.С. 61–62), у Ф. де Соссюра в работе «Курс общей лингвистики» (русский пер. А. М. Сухотина. М., 1933. С. 199–200), у Э. Сепира в работе «Язык» (русский пер. М., 1934. С. 163–170) и т. д.

Подробнее о языке и речи см.: Смирницкий А. И. Объективность существования языка. МГУ, 1954, а также Реформатский А. А. Принципы синхронного описания языка // О соотношении синхронного анализа и исторического изучения языков. Изд. АН СССР, 1961. С. 22 и сл. [переп. в кн.: Реформатский А. А. Лингвистика и поэтика. М., 1987].

См.: Фортунатов Ф. Ф. О преподавании грамматики русского языка в средней школе // Русский филологический вестник. 1905. № 2. Или: Фортунатов Ф.Ф. Избранные труды. М.: Учпедгиз, 1957. Т. 2.

См.: Бодуэн д е Куртенэ И. А. Опыт теории фонетических альтернаций // Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т. 1. С. 267 и сл.

Де Соссюр Ф. Курс общей лингвистики / Русский пер. А. М. Сухотина, 1933. С. 34.

От греческого syn – «совместно» и chronos – «время», т. е. «одновременность».

Название «романские» происходит от слова Roma, как называли Рим латиняне, а в настоящее время итальянцы.

См. гл. VII, § 89 – об образовании национальных языков.

См. там же.

Вопрос о том, представляют ли указанные группы одну семью языков, до сих пор не решен наукой; скорее можно думать, что между ними нет родственных связей; термин «кавказские языки» имеет в виду их географическое распространение.

Ряд ученых придерживается мнения о возможном далеком родстве трех языковых семей – тюркской, монгольской и тунгусо–маньчжурской, образующих алтайскую макросемью. Однако в принятом употреблении термин «алтайские языки» обозначает скорее условное объединение, нежели доказанную генетическую группировку (В. В.).

Ввиду того что в тюркологии нет единой точки зрения на группировку тюркских языков, даем их перечнем; в конце приводятся различные точки зрения на их группировку.

В настоящее время алтайский и шорский языки пользуются одним литературным языком на основе алтайского.

См.: Ко р ш Ф. Е. Классификация турецких племен по языкам, 1910.

См.: Богородицкий В. А. Введение в татарское языкознание в связи с другими тюркскими языками, 1934.

См.: Sсhmidt W. Die Sprachfamilien und Sprachenkreise der Erde, 1932.

Палеоазиатские языки– название условное: чукотско–камчатские представляют общность родственных языков; остальные языки включаются в палеоазиатские скорее по географическому признаку.

См. гл. IV, § 56.

Гумбольдт В. О различии организмов человеческих языков и о влиянии этого различия на умственное развитие человечества / Пер. П. Билярского, 1859. См.: Звегинцев В. А. История языкознания XIX–XX веков в очерках и извлечениях.3–е изд., доп. М.: Просвещение, 1964. Ч. I. С. 85–104 (новое изд.: Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.).

Милевский Т. Предпосылки типологического языкознания // Исследования по структурной типологии. М., 1963. С. 4.

См. там ж е. С. 3.

Там же. С. 27.

Милевский Т. Предпосылки типологического языкознания // Исследования по структурной типологии. М., 1963. С. 25.